Московского уезда Борисоглебской села Зюзина церкви священник Аникита Рисов, псаломщик Алексей Сперанский, церковный староста Иван Мурашов».

Эта просьба также не встретила препятствий со стороны Археологического общества [813] . Однако предварительно интерьеры церкви обследовал архитектор Московской городской управы И.П. Машков, автор известных московских построек, в т. ч. жилого дома «Сокол» на Кузнецком Мосту (ныне д. № 3). И.П. Машков являлся ученым секретарем Комиссии по сохранению древних памятников Императорского археологического общества. И на заседании Комиссии он сообщил о результатах обследования в Зюзине: центральный резной иконостас, современный зданию церкви Бориса и Глеба, очень хорошей работы, но иконы в нем более поздние, частично записанные, а качество стенной живописи вообще очень плохое. Комиссия постановила: разрешить позолотить иконостас, исправить его иконы и заново расписать интерьер, а наблюдение за работами поручила И.П. Машкову [814] .

В 1909 г. священник Аникита Рисов получил окладной лист по обложению земским сбором земельного имущества церкви. Пока раздумывали, как быть, престарелый Аникита Данилович (ему уже исполнилось 78 лет) был уволен от должности (умер он только 20.02.1917 г., 86 лет, похоронен близ церкви). И окладной лист на 1910 г. принял десятский Н. Бородин.

Новый священник Михаил Капитонович Горский (род. 1868) с женой и маленьким сыном Борисом появился в Борисоглебском храме в феврале 1910 г. Это был сын заштатного священника Вознесенского села Коломенского храма Капитона Иоанновича Горского. В селе Зюзине у него родилось еще четверо сыновей: Владимир (18.05.1911), Александр (01.08.1912), Николай (10.10.1913), Сергей (08.06.1915).

Церковь Бориса и Глеба, что в селе Зюзине. 1910 г.

Окладные листы по оплате земских сборов стали поступать в храм ежегодно. Причт обратился в Московскую уездную земскую управу, но ответ управы, полученный в июне 1912 г., был безрадостным:

Окладные листы поступали вплоть до февраля 1917 г.

Не сложились отношения у храма с заводчиком Ф.И. Афремовым, который 14 декабря 1906 г. приобрел на торгах кирпичный завод, принадлежавший Московскому обществу кирпичных заводов под названием Ясное, который значился при сельце Шаболове. Он располагался на участке в 73 десятины 2180 кв. сажен с правом выезда и выхода из этой земли на Калужское и Якунчиковское шоссе. Это была часть прежней зюзинской дачи в верховье речки Котелки – деревня Новоселки, которую в 1780 г. купил князь А.В. Урусов у князя П.А. Прозоровского. И поэтому, как и половина сельца Шаболова, она должна была значиться в Борисоглебском приходе. Однако нарушения в межевых знаках, которые по суду опротестовывала графиня Лаваль в 1837–1839 гг., обнаружились теперь и во владении заводчика Афремова. Более того, выехавший в июле 1910 г. в дачу сельца Новоселок, что ныне пустошь, владение Ф.И. Афремова, уездный землемер Дадонов при обмере отметил в Полевой записке, что усадебная церковная земля, прежде выделенная при размежевании из земель пустоши Новоселок, ни на какие планы не нанесена. Хоть она и находилась в фактическом владении причта, «никаких цифровых данных для определения их границ и их площади на утвержденных планах не имеется, а потому в случае возникновения спора я не могу дать никаких руководящих указаний, и подобный спор... подлежит решению общих судебных установлений. К вышеперечисленному доверенный Ф.И. Афремова В.В. Россихин просит добавить, что вышеупомянутым участком... причт пользовался каждый год по особому разрешению администрации кирпичного завода. Последние же два года означенным участком не пользовался вовсе...» [816] .

Участок был невелик, но формальных прав на него у храма не было. Афремов уступать не хотел. Для решения по суду требовался присяжный поверенный, затем надо было платить за межевание. Только к 1916 г. споры о границах земли и о правах на нее обеих сторон привели к некоему миролюбивому соглашению, которое, однако, требовало судебного разрешения. Обе стороны в марте 1916 г. обратились с прошениями в Московскую духовную консисторию. У храма была основная забота: как заплатить.

«Покорнейше просим разрешить нам просить Московскую губернскую Чертежную о командировании казенного землемера для обмежевания принадлежащей нашей церкви земли. Вместе с сим просим разрешить нам употребить из церковных сумм, не составляющих неприкосновенного капитала: а) на расходы по обмежеванию церковной земли рублей 50 и б) на уплату присяжному поверенному М.Е. Смирнову, которому нами поручено было вести в судебных учреждениях дело, церковной земле по случаю захвата участка купцом Ф.И. Афремовым, 100 рублей, а всего сто пятьдесят.

Московского уезда с. Зюзина Борисоглебской церкви священник Михаил Горский, псаломщик Михаил Хитров. За неграмотностью церковного старосты крестьянина Василия Федорова Журина по его личной просьбе подписался крестьянин Алексей Иванов Заварзин».

Афремов просил, в свою очередь, утвердить прошение, «дабы не запоздать подачею прошения в Московскую губернскую Чертежную о командировании землемера, и чтобы последний мог произвести необходимые работы в начале весны текущего года» [817] . Трудно сказать, чем завершился этот земельный спор. Вероятно, ничем... Земли не хватало всем. Катастрофически необходима была земельная реформа.

И тут грянула Февральская революция 1917 г. 19 марта Временное революционное правительство во главе с князем Г.Е. Львовым приняло постановление об уничтожении института земских начальников и передаче их обязанностей уездным комиссарам (ниже – сельским), а также провозгласило создание волостных комитетов.

В каждом селе вместо сельского старосты были избраны сельские комиссары.

В мае 1917 г. в Зюзинской волости был избран Волостной совет крестьянских депутатов, а 1 августа создан Волостной земельный комитет как подразделение в структуре Волсовета. Среди инициаторов создания Земельного комитета был крестьянин села Зюзина Николай Ефимович Корьёв, направленный от районного исполнительного комитета. Он был избран председателем Земельного комитета. В метрической книге за июль 1917 г., где он был в числе поручителей по жениху Матвею Корьёву, его записали: «села Зюзина крестьянин волостной комиссар Н. Корьёв». А ведь крестьянам в метрических книгах никаких рангов, кроме разве воинских, писать было не положено. Ну, например, «состоящий в отпуске рядовой 28-го Полоцкого полка из крестьян села Зюзина Сергей Васильев Городилин» (от 23 августа 1917 г.) [818] .

Осуществление Декрета о земле от 25 октября 1917 г. в селах Ленинской волости Московского уезда произошло только через год. В Зюзине дележ земли состоялся 21 октября 1918 г. Земли были разделены на едоков на 9 лет, считая от 21 октября 1918 г., до следующего передела [819] . И многодетные семьи причта 1918 г. – священника М.К. Горского и псаломщика М.Н. Хитрова – тоже получили свои наделы как безземельные.

В сентябре 1922 г. в Именном списке граждан села Зюзина были вписаны не только семья О.А. Воздвиженской (о чем я писала выше), но и семьи Горского и Хитрова. У 54-летнего М.К. Горского и его жены Варвары Николаевны, 42 лет, было еще пять малолетних сыновей. Им выделили 2 3/4 десятины пахотной земли, у них была лошадь и корова, что составляло 4 3/4 платежных пая, что представляло денежный подворный налог в сумме 10 млн 925 тыс. рублей в дензнаках 1922 г.