«Как же так? – спрашивала она себя. – Как же так? Неужели я?.. Я способна на такое? Нет! Ведь этого не может быть! С кем-то другим, но уж точно не со мной!» «Почему же?» – ехидно поинтересовался противный внутренний голос и, не найдя, что ему возразить, кроме упрямого «потому», Катенька всплакнула.

Никита Сергеевич был странно поражен, когда вышел из ванной комнаты и жена с какой-то странной горячностью бросилась к нему и стала его целовать.

– Что с тобой, ангел мой? – спросил он, немного отстранившись.

– Никита, – взволнованно проговорила она, глядя на него лихорадочно горящими глазами, – скажи, ты ведь любишь меня?

– Конечно, милая. Я тебя люблю. Но что за капризы?

– Никита! – не слушая его, снова заговорила Катенька. – Скажи, ведь ты мне веришь? Ты уверен во мне, правда?

– Да, – посерьезнев, ответил супруг. – В тебе я уверен. Я знаю, что ты никогда меня не предашь и… И не изменишь мне, – добавил он, ощутив, непонятно даже как, что именно этих слов от него и ждет жена. – Ты никогда мне не изменишь, потому что ты на такое не способна. Дело не во мне, а в тебе. Ты не способна на предательство, на измену, – говорил он, глядя на успокаивающуюся его словами жену. – Я не ошибаюсь в тебе? – осторожно спросил он, когда черты ее лица разгладились, а блеск в глазах поутих.

– Нет, – твердо ответила Катенька. – Ты во мне не ошибаешься. Я никогда тебе не изменю. Ты можешь быть во мне совершенно уверен.

Она поцеловала мужа в щеку и вышла из комнаты. Странное дело, подумал Никита Сергеевич, оставшись один, что это с ней? Эх, ребеночка бы родить! Должно быть, оттого у нее и такие странные перепады настроения. Он вздохнул, еще раз пожалев о том, что несмотря на четыре года семейной жизни Бог до сих пор не дал им маленького. Вздохнул и еще раз, подумав о том, что, может, новый год принесет им долгожданную радость, перекрестился, посмотрев на большой образ Богородицы в углу, и погрузился на весь остаток дня в тихую задумчивость.

Примерно в таком же состоянии пребывала и Катенька. На Новый год их пригласили на бал к Поляковым, где, по сложившейся уже традиции, бывала «вся Москва», во главе с генерал-губернатором, и Катенька с ужасом думала, что может там столкнуться с Ковалевым. Как бы она себя ни уговаривала, ни стыдила, ни высмеивала – ничего не помогало. Противный внутренний голос все шептал и шептал, допытывался и допытывался. Предстоящий бал не радовал.

Обед подали несколько раньше и за ним супруги были не в пример грустны, погружены полностью в свои мысли, и в столовой царила непривычная тишина. Не та, в какой проходили обеды во время короткой размолвки, нет, теперь оба чувствовали, что думают о чем-то печальном, о чем-то сокрушаются, но ни он, ни она не решились поинтересоваться – о чем. Катеньке было стыдно признаться в своих мыслях, а потому она избегала расспросов, зная, что и Никита, в свою очередь, поинтересуется, о чем она думает. А Никита Сергеевич полагал, что грустят они об одном.

Правда атмосферу разрядил неожиданный визит Солдашниковых и тут только Катенька вспомнила, что сама же еще третьего дня приглашала их на обед. Вспомнила и устыдилась. Правда, и Варенька, и Антон Гаврилович были так оживлены, что без труда заразили своей радостью Карозиных. Конфуз сразу же позабылся, да и Карозины заметно повеселели.

– Давненько же ты у меня не была, Катенька, – пожурила подругу и дальнюю родственницу Варенька Солдашникова, когда обе они оставили мужчин за кофеем и сигарами, а сами прошли в малую гостиную.

– Прости меня, – заговорила Катенька, садясь на диван. – Столько всего случилось!

– Ну, рассказывай, да смотри, чтобы история была интересной, не то не прощу! – пошутила Варя.

Катенька и рассказала, причем не утаила от любимой подруги и о Сергее Юрьевиче, правда, ограничилась только тем, что, мол, это весьма приятный мужчина.

– А как он? – лукаво улыбнулась Варенька. – Ты-то ему приятной показалась?

– О чем ты, Варя! – воскликнула было Катерина Дмитриевна, но потом вспомнила их с Ковалевым прощание, его слова, его поцелуй, его взгляд… Покачала головой и вздохнула: – Да… Боюсь, что и…

– Катя! – в свою очередь воскликнула Варенька, живущая семейной жизнью только год, а потому, видимо, еще и сохранившая некоторые романтические представления. – Ну, Катя, это же так замечательно!

– О чем ты? – нахмурилась Катенька. – Ничего замечательного в этом нет! Я со стыда сгораю, как подумаю…

– Ага! Так ты, значит, думаешь? – многозначительно и почему-то обрадованно заключила Варенька.

– Варя, не о том, – снова вздохнула Катя. – Я вынуждена признать, что господин Ковалев произвел на меня самое благоприятное впечатление. Это правда.

– Он тебе понравился, – поправила подругу Варенька.

– Пусть даже и так, – согласилась Катя. – Но это ничего еще и не значит. Да и значить не может. Я замужем и это заставляет меня быть ответственной и…

– Катя, какие ужасные слова ты мне говоришь! – Варенька в притворном ужасе округлила и без того хорошенькие кругленькие глазки. – Замужество заставляет? Катя, я ведь этак могу и в семейной жизни разочароваться!

– Ах, да ну тебя, Варя! – рассердилась вдруг Катерина Дмитриевна более на себя, чем на свою младшую и менее опытную подругу. – Что ты все шутишь? Я ведь хотела серьезно поговорить!