– Я знаю, где его искать. Идемте! – он тут же поднялся, бросил ленивым привычным жестом на столик деньги из кармана и, снова подхватив Катеньку за локоток, вывел ее из кондитерской.

На улице загадочный чиновник Катенькин локоток оставил, крикнул «ваньку» и, что-то ему объяснив, обратился к Катеньке, приглашая с собой:

– Ну же, вы ведь не откажите себе в удовольствии его лицезреть!

Катенька себе в таком удовольствии отказать и вправду не могла. Она села в сани, дождалась, пока кучер – здоровенный детина в бараньем тулупе – укутает им с Ковалевым ноги такой же овчиной, что была и на нем надета, и только когда сани двинулись, спросила:

– И где же он обитает?

– А вот это мы сейчас и узнаем! – молодцевато ответил Ковалев и глянул на Катеньку сбоку, будто по сердцу полоснул.

По дороге выяснилось, что едут они к Тверской, более того, остановились сани напротив Брюсовского переулка, почти рядом с генерал-губернаторским дворцом, только целью оказался большой четырехэтажный дом, выкрашенный в темно-серый цвет, с огромными окнами бельэтажа, с выступами, в углублениях которых располагались высокие чугунные решетчатые лестницы, служившие входом. В этот доме помещались многочисленные лавки и винный погребок, куда, Катенька это знала, наведывается и кое-кто из ее слуг, но только по большим праздникам.

С фасада дом выглядел вполне респектабельно, два верхних этажа сдавались под квартиры, в нижних располагались богатые магазины, чьи витрины довольно заманчиво выглядели с улицы, а кроме того, здесь была и модная парикмахерская Орлова, и фотография Овчаренко, и ателье Воздвиженского.

Дом был построен весьма оригинально, не имея ни подъездов, ни вестибюлей, только посередине его, точно пасть чудовищного монстра – глухие железные ворота с калиткой. Ворота всегда на цепи, это Катенька знала наверняка, недаром же жила почти напротив. У ворот постоянно дежурили два здоровенных дворника в грязных фартуках.

– Нам сюда? – удивилась она, когда Ковалев расплатился с извозчиком, вышел из саней и протянул ей руку.

– Да, Катерина Дмитриевна, сюда. Знаете, наверное, что здесь меблированные комнаты?

– Да, но… – Катенька вышла из саней.

– Их хозяйка некая мадам Чернышева, – продолжил рассказывать Сергей Юрьевич, не обращая внимания на слабый Катенькин протест, – оттого и зовутся они «Чернышами». А живут здесь самые разные люди – актеры, те что похуже, мелкие чиновники, учителя, студенты и даже писатели. Но нам сначала надо зайти в квартиру с нумером сорок пять, – бодро договорил Ковалев и подвел Катеньку к калитке. – Вход в нее со двора.

Один из дворников посмотрел на чистых господ хмуро, но потом, видно, признал Ковалева, потому как выражение его лица сменилось – из хмурого стало приветливым и даже дружеским.

– Что, господин Карасев у себя? – поинтересовался Ковалев у детины в засаленном фартуке.

– Еще не выходили, – добродушно откликнулся трубным басом дворник.

– Ну так мы к нему, – и Сергей Юрьевич потянул за собой Катеньку через железную калитку во двор.

– Карасев это здешний квартальный, – понизив голос, сообщил он ей, – любимец Владимира Андреевича.

– Генерал-губернатора? – ахнула Катенька. О генерал-губернаторе, коего вся Москва звала Владимиром Красно Солнышко, ходили самые противоречивые слухи.

Но тут Катенька наконец разглядела сам двор, а точнее – сначала она увидела посредине двора огромнейший флигель, по бокам которого пристроились флигельки поменьше, потому остановилась и с ужасом осмотрела длинные ряды зданий самого трущобного вида. Множество сводчатых входов, уходящих куда-то под землю, примостившиеся над самой землей окна, забитые железными решетками,

– Здесь что, живут люди? – выдохнула совершенно потрясенная Катенька.

– Конечно, – пожал плечом Ковалев, с интересом наблюдающий за Катенькой. – Вы что же, не знаете, что и в таких вот местах тоже живут люди. Достоевского-то, небось, читывали? – Катенька растерянно кивнула. – Ну так вот вам и наглядная иллюстрация к его повестям. Называется, кстати, это место «Олсуфьевская крепость», если вы не знали, – с какой-то сардонической усмешкой произнес он.

– И кто же эти люди? – Катенька посмотрела на Ковалева так, будто ждала, что он скажет: «Я пошутил, Катерина Дмитриевна. Конечно, люди здесь не живут».

Сейчас двор был пуст, только изредка шмыгали туда-сюда мальчишки, одетые… Да одетые ли? Разве можно назвать одеждой такие лохмотья? Катенька вздрогнула, а беспощадный Ковалев сказал совсем другое все с той же ноткой равнодушности:

– Да так, разные мастеровые, подмастерья и прочий рабочий люд, – и снова пожал плечами.

– Но… Им же надо как-то помочь… – пробормотала Катенька, никогда прежде не видевшая вот так, натурально, условия жизни «мастеровых, подмастерьев, и прочего рабочего люда».