– Вот как? – Ковалев приподнял собольи брови. – А мне-то всегда казалось, что у женщины всегда следует интересоваться, чего она хочет. Чтобы исполнить любое ее желание, – и его взгляд изменился.

– Не смотрите на меня так, – все еще улыбаясь, попросила Катенька.

– Как? Слишком красноречиво? – уточнил он с тонкой улыбкой.

– Вот именно, – согласилась она.

– Боюсь, я не умею скрывать свои чувства, – легкомысленно заявил он.

– Боюсь, что я свои чувства скрывать умею, – возразила ему в тон она.

– Нет, – Сергей Юрьевич улыбнулся шире и покачал головой. – Уверен, из нас двоих более красноречиво выглядите вы!

– Вообще-то, – возмутилась Катенька, – после этих слов я должна была бы отвесить вам пощечину.

– Если так, то вы моих слов совершенно не поняли, – прищурился Сергей Юрьевич. Он наклонился чуть ближе и сказал: – Я хотел не то сказать. Я хотел сказать, что… Катерина Дмитриевна, вы…

– Прекратите, – остановила его Катенька. – Не говорите того, о чем нам обоим придется жалеть.

– Но почему жалеть?

– Потому что, – отрезала она. И вдруг снова широко и свободно улыбнулась. – Потому что, Сергей Юрьевич, за нами наблюдают. И еще потому, что я ничего не хочу слышать, – добавила она довольно твердо.

– А что же, мои чувства не в счет? – не без обиды спросил он.

– К сожалению, чувства вообще не в счет, – не удержалась от вздоха Катенька.

– Катерина Дмитриевна, – Сергей Юрьевич покачал головой, – мы ведь взрослые люди…

– Вот именно, – улыбнулась Катенька немного грустно, – поэтому мы и должны осознавать ответственность за свои слова. Довольно об этом, Сергей Юрьевич, – не без удовольствия произнесла она его имя. – Оставим все как есть и постараемся не переступать эту грань.

– Но я бы хотел иметь возможность видеть вас, – не унимался настойчивый чиновник.

Катенька покачала головой и сказала:

– Проводите меня к мужу. И больше не слова, – она посмотрела ему в глаза долгим взглядом и повторила: – И больше не слова. Прошу вас.

– Хорошо, – мотнул головой Ковалев. – Как скажете, Катерина Дмитриевна, – печально и разочарованно добавил он.

– Полагаю, – понизив голос, проговорила она, когда они шли к Карозину, – вы сами не уважали бы меня, если бы мое поведение было иным.

Ковалев бросил на нее сбоку весьма красноречивый взгляд, но ничего не сказал, а Катенька тут же пожалела об этих своих словах. В этот момент открылись двери в залу и на пороге появилась группа ряженных – мужчин и женщин, одетых колдунами и ведьмами. Тотчас все внимание переключилось на них и все общество с упоением принялось отгадывать, кто же скрывается под масками.

– Вы меня очень плохо знаете, – успел шепнуть Сергей Юрьевич в общей суматохе, и Катя поняла, что это его ответ, который, кстати сказать, ее вовсе не успокоил, даже наоборот.

Но к ним уже приблизился Никита Сергеевич и дальнейший разговор был просто невозможен. Катя взглянула на супруга с искренней теплотой, Никита Сергеевич ей улыбнулся и Ковалев, раскланявшись и бросив какую-то дежурную фразу, ретировался. Катя во весь остаток вечера старалась не искать его глазами, но Сергей Юрьевич оставался на балу недолго.

Когда инкогнито большинства ряженых было открыто, Катенька заметила, что Варя танцует с каким-то высоким колдуном. Карозина как раз только обменялась приветствием с барышнями Андреевыми и наблюдала за своей подругой, сгорая от нетерпения поделиться с ней пережитым. Варенька с удовольствием кружилась в танце, но в какое-то мгновение ее красивое личико исказилось гримаской ужаса, правда, она почти сразу взяла себя в руки. Катя забеспокоилась за подругу, стала пробираться поближе, но колдун уже отвел ее к Антону Гавриловичу.

Тут Катю отвлекли очередные знакомые, а после выяснилось, что Солдашниковы уехали. Уехали и ряженые, обещавшие вернуться, но уже без масок. Сергей Юрьевич так же пропал. Катя пошла на танец с мужем, затем ее пригласил какой-то офицер, после чего еще какой-то кавалер, а потом в зал ворвалась новая компания ряженных, на этот раз одетых клоунами и клоунессами. Дамы привлекли внимание всех свободных кавалеров, бал был в самом разгаре, что радовало хозяйку, но Катеньке весело не было, она попросила Никиту отвезти ее домой.

– Устала, милая? – участливо поинтересовался супруг.

– Да, что-то голова болит, – кивнула Катенька и Карозины поехали домой.

Дома Катенька гнала от себя мысли о Ковалеве, успокаивая себя тем, что поделится ими с Варенькой, ну и тем, конечно, что она поступила совершенно правильно. Всю ночь ей не спалось, а потому поутру она отправилась в Страстной к ранней обедне. Богослужение, как и всегда, успокоило ее и настроило на иной лад. Катенька утвердилась в том, что повела себя совершенно правильно, что с Сергеем Юрьевичем ей не следует больше встречаться и уж тем более не следует поощрять его такие вот разговоры.