рю, желая сказать что-то радостное и подобающее случаю, но словно споткнулся о тяжелый взгляд Петра.

— Поставщиков повесил? — проговорил Петр, немигающе

уставясь выпуклым взглядом: — Нет? Почему?.. Доски сырые,

ворвань — гниль одна! Уголь плох! Смотри, Матвеич, самого

повешу на рее!

Что-то бормоча, Апраксин открыл было рот, каменея и обмякая телом. Но Петр, зло улыбнувшись, уже взмахнул рукой. На форстеньге повой галеры плеснулся флаг с белым полем и голубым Андреевским крестом.

— Вашими руками сегодня срублена галера! — звонким

45

ясным голосом обратился Петр к мастеровым и плотникам. — Пусть же и это судно послужит во благо отечества!

Громкое «ура» перекатами загуляло над Невой.

Из-за штабеля досок выскочил Розенкранц, приказал плотникам стать к канатам. Сам подбежал к толстой, почти полуметровой толщины балке. Покосился на близко стоявшего царя.

Петр заблестел белозубой улыбкой, приблизился к галере

и снова стремительно махнул рукой. Плотники, отталкивая

бревна, рванули канаты. Датчанин, сверкнув глазами, толк

нул балку на царя. Петр, радостно увлеченный, опасности не

заметил. Оторопелый Никола, бросив канат, с шальной лег

костью подлетел к царю, сгреб его, потянул в сторону.

Огромное бревно с гулом легло на то место, где только что

стоял царь.

И тут же судно тронулось с места, медленно, а потом все

быстрее и быстрее заскользило по натертым ворванью стапе

лям. Задымило сало. Раскидывая две высокие волны, галера

шумно вошла в воду и, тотчас выровнявшись, плавно закача

лась,

Музыканты протяжно заиграли на рожках. Прыгнула носовая пушечка, пыхнув дымом. Еще одна галера вступила в строй русского гребного флота.

Петр, чуть побледневший, насупленный, поднял руку и вытер мокрый лоб. Шагнул к Николе, похлопал плотника по плечу.

— Молодец! Сегодня, похоже, мы спасли друг друга...

К царю робко приблизился Розенкранц — беспокойно замигал.

— Ваше величество, — голосом, сползающим на сладкий ше

пот, обратился датчанин. — Вопрос... Навигацкий...

Петр безразлично кивнул.

— Бондари затребовали весь дуб на квасные бочки, а я не

отпустил. Надо ли столько бочек? Если выход флота в море

близок, тогда другое дело... А то ведь дуба не хватает на ре

монт трюмов и шпангоутов...

Петр взглянул недоверчиво. Ответил гудящим густым басом:

– Вопрос пе навигацкий. Когда и куда идти флоту — не дело иноземных корабелов. Что до трюмных бочек — следует справиться у генерал-адмирала Апраксина...

Розенкранц низко поклонился и засеменил к выходу.

Неожиданно Петр тепло улыбнулся: увидел Змаевича я Бакаева. Поняв, что оба здесь по тому же делу, что и он, царь повернулся и шагнул к секретарю. Молча взял из его деревянных рук бумагу и, справляясь о фамилиях офицеров, пробежал глазами длинный список повышения в чинах. Подошел поздравить — молча протянул узкую мозолистую ладонь. Сообщая новый должности, пожал руки — крепко, быстро. Улыбнулся, над губой поползли в стороны щеточки усов.

— Устроим шведам на море Полтаву — видать вам и адмиральские чины.,.

46

5

Увидев множество парусов на Неве, Петр распахнул окно дворца. Пахнуло сыростью, терпким духом весенней земли и немолчным шумом игристых волн.

К пристани, видневшейся невдалеке, подходил нарядный галиот — резной, с круглой кормой в цветных стеклах, с легко и изящно вынесенным вперед форштевнем.

— Кто это там маячит? — пристально вгляделся Петр.

Генерал-адъютант схватил подзорную трубу, разглядел на

палубе галиота сэра Роя Дженкинса, напыщенного и разря

женного.

— Английский посланник, ваше величество, — ответил Ягу-

жинский. — Каждый день променад совершает до Котлина

острова и обратно — с подзорной трубой, записывает что-то.

Повадился, видимо, не только от телесной слабости да празд

ности. Запретить бы, ваше величество. Соглядатайство явное.

.— А пускай тешится. Все будут решать пушки да храбрость мэих моряков и гренадеров, — задумчиво улыбнулся Петр. Постоял, пощипывая ус, и вернулся к столу, продолжил диктовать Ягужинскому. — «В конце недели всех людей посадить на галеры и скампавеи, ночевать там, быть в полной Готовности. Ждать указу в марш...»