Теперь я довел ее до ручки. Я видел это по ее глазам.

— Не смей использовать Слово Божье в оправдание нарушений школьных правил, или я клянусь, что выйду наружу, схвачу лозину и вобью здравый смысл в твой зад! И не посмотрю на то, сколько тебе лет. Ты меня слышишь?

Амма никогда и ни чем ни разу в жизни не ударила меня, хотя и несколько раз угрожала мне розгами для острастки. Но сейчас был неудачный момент для того, чтобы напоминать ей об этом.

Ситуация из плохой быстро становилась просто отвратительной; мне срочно нужно было чем-то отвлечь ее. Медальон все еще прожигал дыру в моем заднем кармане. Амма любит все загадочное. Когда мне было четыре, она учила меня читать по детективам и кроссвордам поверх ее плеча. Я был единственным ребенком в детском саду, который смог прочитать слово «экспертиза» на доске, потому что оно было очень похоже на слово «медэксперт». Медальон был очень хорош в качестве очередной загадки. Нужно всего лишь пропустить ту часть, которая касается видений о гражданской войне.

— Ты права, Амма. Мне очень жаль. Мне не следовало уходить из школы. Я просто хотел убедиться, что с Леной все в порядке. Окно в классе разбилось как раз позади нее, и у нее потекла кровь. Я всего лишь доехал до ее дома, чтобы увидеть, что с ней все в порядке.

— Ты был в этом доме?

— Да, но она была снаружи. Мне кажется, ее дядя на самом деле очень необщительный.

— Не нужно рассказывать мне о Мэйконе Равенвуде так, словно ты знаешь такое, чего не знаю я, — она бросила на меня свой коронный многозначительный взгляд. — Б.Е.С.Ч.У.В.С.Т.В.Е.Н.Н.О.С.Т.Ь.

— Чего?

— В том смысле, что ты понятия не имеешь, о чем говоришь, Итан Уэйт.

Я вытащил медальон из кармана и подошел к ней, так и стоявшей у плиты.

— Когда мы возвращались, то за домом нашли кое-что, — произнес я, открывая руку и позволяя ей взглянуть на медальон. — Там надпись внутри.

Выражение лица Аммы заставило меня замереть на месте. Она выглядела так, словно из нее дух выбили.

— Амма, с тобой все в порядке? — я попытался взять ее под локоть, чтобы поддержать в том случае, если она начнет падать в обморок. Но она отдернула руку еще до того, как я к ней прикоснулся, словно она обожгла руку о ручку кастрюли.

— Где ты взял это? — ее голос понизился до шепота.

— Мы нашли это на земле в Равенвуде.

— Ты нашел это не на плантации Равенвуда.

— О чем ты говоришь? Ты знаешь, кому это принадлежало?

— Стой тут. Не двигайся, — проинструктировала она меня, выбегая из кухни.

Но я не обратил внимания на ее слова, отправившись за ней в ее комнату. Это всегда было больше похоже на аптеку, чем на спальню, где белая односпальная кровать была втиснута под рядами полок. На полках были аккуратно сложены кроссворды — Амма никогда не выбрасывала разгаданные кроссворды — и разных размеров склянки с плотными крышками, набитые ингредиентами для наведения чар. В некоторых из них было привычное содержимое: соль, разноцветные камешки, травы. Затем шли более нестандартные наборы вроде банки с корнями или другой такой же с птичьими гнездышками. Верхняя полка была забита бутылками с землей.

Она вела себя странно даже для Аммы. Я отставал от нее всего на пару шагов, но когда я догнал ее, она уже копалась в своих ящиках.

— Амма, что ты…

— Разве я тебе не сказала оставаться на кухне? Не заноси эту вещь сюда! — заорала она, когда я сделал шаг вперед.

— Но что тебя так расстроило?

Она чем-то набила карманы передника, но мне не удалось разглядеть, что это было, и рванула обратно на кухню. Я помчался за ней.

— Амма, в чем дело?

— Возьми это, — она вручила мне застиранный носовой платок, стараясь не касаться моей руки. — Заверни в него эту штуку. Прямо сейчас, прямо в эту секунду.

Это было уже покруче темного настроя. Она совсем свихнулась.

— Амма…

— Делай, как я сказала, Итан, — она никогда не называла меня только по имени без фамилии.

Как только медальон был благополучно завернут в носовой платок, она немного успокоилась. Она полезла в нижние карманы ее фартука и вытащила из них маленький кожаный мешочек и пузырек с порошком. Я знал достаточно, чтобы узнать в этих предметах орудия ее колдовства. Ее рука немного дрожала, когда она высыпала порошок в мешочек.

— Ты плотно его завернул?

— Ага, — сказал я, ожидая, что она поправит меня за то, что я ответил ей так панибратски.

— Ты уверен?

— Да.

— А теперь клади его сюда, — кожаный мешочек был теплым и гладким в моих руках. — Клади, клади.

Я бросил злосчастный медальон в мешочек.

— Завяжи его, — скомандовала она, передав мне кусок чего-то, похожего на обычную бечевку, но, насколько я знал, все, что Амма использовала в своих чарах, никогда не было обычным, даже если и было тем, чем выглядело. — А теперь ты должен вернуться туда, где ты взял его, и закопать обратно. Иди прямо сейчас.

— Амма, что происходит?

Она поднялась на несколько ступенек и схватила мой подбородок, отбросив волосы с моих глаз. Впервые после того, как я вытащил медальон из кармана, она смотрела мне в глаза. Так мы и стояли где-то с минуту, и это была самая длинная минута в моей жизни. Выражение ее лица при этом было мне незнакомо и непонятно.

— Ты не готов, — прошептала она, опуская руку.

— Не готов к чему?

— Делай, как я сказала. Забери этот мешочек туда, где ты взял его, и закопай. А затем возвращайся прямо домой. И я не хочу, чтобы ты путался с этой девчонкой, ты меня понял?