Она села и улыбнулась, явно настроенная оптимистически. Ее глаза блестели оттого, что все решилось так быстро.

А он смотрел на нее, и в его памяти ярко всплыло воспоминание о прошлой ночи и ее голой ноге. Как же трудно было отпустить эту ногу! Хотелось целовать ее от щиколоток до бедра и еще выше. Он глубоко вдохнул, и ему удалось избавиться от этого видения.

Она сидела вытянув ноги, как девочка, и сквозь подол желтого платья просвечивали ее щиколотки. Хоксуэлл отметил про себя, что ей не помешали бы новые туфли.

Он сел рядом и сказал:

– Мне надо кое-что узнать. – На самом деле это его гордость и самомнение желали ответа на тот вопрос, который он собирался ей задать. – Если я соглашусь с вашим планом, вы намерены выйти замуж за кого-то другого? Вы все это затеяли ради другого мужчины?

– Нет никакого мужчины, который меня ждет, если вы это имеете в виду. Я, конечно, могу выйти замуж, если встречу мужчину, который мне подойдет.

– Такого, которого одобрил бы ваш отец. Того, кто хорошо управлял бы вашим наследством, не так ли?

– Да.

– Такого человека, как мистер Тревис?

Она рассмеялась.

– Мистер Тревис? Нет, не такого. Мистер Тревис еще старше, чем вы.

Ему, возможно, не понравилось бы, что она говорит о нем как о старике, если бы его внимание не было приковано к ее смеющемуся лицу. Оно выглядело чувственным и притягивало взгляд.

– Мне всего тридцать один год, Верити. Хотя я на десять лет старше вас, мне еще далеко до подагры и вставных челюстей.

– Я лишь хотела сказать, что мистер Тревис для меня слишком стар. Я не собираюсь выходить за него замуж. А если выйду замуж, вы все равно будете получать обещанный доход. Повторяю, мы оформим это до того, как мой будущий муж сможет вмешаться или все отменить. Отец не раз говорил мне, что в Англии все можно решить с помощью правильного контракта.

– Мне просто надо было знать.

– Я так и думала. – Она сказала это по-доброму, будто понимала мужскую логику и то, почему ему надо было это знать. – Так мы пришли к согласию, лорд Хоксуэлл? Вы поможете мне исправить несправедливость?

– Я все еще об этом думаю, – вырвалось у него почти против воли.

Он же хотел сказать что-то совершенно другое, но его внимание неожиданно отвлек выбившийся из-под соломенной шляпки локон. Этот локон на бледной коже ее лба почему-то выглядел невыносимо эротично. Это свело его с ума. Вообще вся она сводила его, с ума.

– Может, вам стоит убедить меня?

– Убедить?

– С помощью поцелуя. Если я дам свое согласие на ваше предложение, вы, наверное, скажете, что поцелуи закончились вместе с моими претензиями. Я хочу получить один поцелуй. Пока мы с вами женаты и до того, как наш союз будет официально расторгнут.

Она понимала, что он ее дразнит.

– Вы хотите, чтобы я поцеловала вас до того, как вы сообщите мне о своем решении?

– Да, но поцелуй должен быть не таким, как прошлой ночью. Чтобы вы не просто клюнули меня в губы, а поцеловали по-настоящему.

– Все равно этот поцелуй должен быть коротким. Я считаю, что глупо думать сейчас о поцелуе. Гораздо умнее было бы больше вообще не целоваться.

– А что плохого в этом поцелуе? Здесь никого нет, и нас никто не увидит.

Она взглянула на него с подозрением.

– Всего один.

– Конечно. – Он потянул за ленту шляпки. – Эти поля были придуманы, чтобы запретить поцелуи. Они похожи на апостольники монахинь во Франции. Если вы не снимете шляпку, то не сможете меня поцеловать. – Развязав ленты, он снял шляпку и отложил в сторону.

При ярком свете солнца она выглядела прелестно. Подумав, она встала на колени. Она казалась очень серьезной, словно ученица, решающая трудную задачу.

Опустив голову, она нежно прикоснулась к его губам и немного задержалась. Но чуть дольше, чем было необходимо, и это сказало ему все, что он хотел знать.

Он положил ей руку на затылок, так чтобы она не могла прервать поцелуй. Ей пришлось задержаться еще на несколько мгновений. Потом еще на несколько.

Он уже забыл, зачем привел ее в это уединенное место. Значение имело лишь легкое дыхание ее поцелуя и охвативший его жар. Благие намерения, если они и были, тут же улетучились.

Она дрожала. Он почувствовал, как напрягся ее затылок, словно она хотела отодвинуть голову.

Этого он не мог позволить. Свободной рукой он обнял ее и быстро повернул, так что она оказалась в его объятии. Ошеломленная таким поворотом, она взглянула на него с удивлением. Он тут же впился губами в ее рот, чтобы не дать ей заговорить.

Никакой нежности. Никаких заигрываний. Он дал волю желанию, обуревавшему его уже три дня.

Она дотронулась рукой до его плеча. Это не было сопротивлением. Ее рука просто лежала на плече.