Штурмовики на границе аэродрома сделали горку и, набрав высоту, начали по одному сваливаться в пикирование на самолетную стоянку. Последнее, что успел заметить фон Риттен, падая лицом вниз на дно старой воронки, приспособленной солдатами под сортир, это снежную пыль за хвостом «мессершмитта», взлетающего из капонира.

Затем раздался леденящий душу свист. Фон Риттен, чувствуя себя беззащитным, плотнее прижался к земле и, закрыв голову руками, старался дышать через рукав куртки, чтобы не задохнуться от омерзительной вони.

Трагмюллеру удалось взлететь за доли секунды до того, как на аэродроме начали рваться бомбы. Холодный двигатель несколько раз чихал, давая перебои и грозя обрезать, но затем прогрелся и заработал нормально.

Убрав шасси и переведя самолет в набор высоты, Трагмюллер огляделся. «Илы», замкнув круг, штурмовали и обрабатывали цели огнем реактивных снарядов и пушек.

На самолетных стоянках чернели на снегу воронки от авиабомб. Четыре «мессершмитта» горели неярким в свете солнечного дня пламенем. Чад и дым поднимались со стоянок и складских помещений, смешиваясь с дымками зенитных разрывов, испятнавших небо над аэродромом.

Обеспечив себя высотой, обер-лейтенант развернулся в сторону аэродрома. Атаковать штурмовиков, когда по ним вели огонь зенитки, он не собирался. У него не было желания напороться на свой снаряд. Уйдя в сторону солнца, Трагмюллер ждал, когда «илы» закончат работу и выйдут из зоны зенитного огня.

Наконец штурмовики освободились от боеприпасов. Разорвав оборонительный круг, они собрались в звенья и потянулись на восток.

Ил-2, бомбившие аэродром, были первых серий — одноместные, не имевшие огневого прикрытия с задней полусферы. Поэтому Трагмюллер решил, что, несмотря на численное превосходство русских, он может их безнаказанно атаковать сзади.

Внимательно просмотрев воздушное пространство и убедившись, что штурмовики идут одни, без прикрытия истребителей, обер-лейтенант дал полный газ и начал стремительное сближение. Будь это другая цель, Трагмюллер, взлетевший один, постарался бы уклониться от боя. Но сейчас соблазн выполнить неожиданную атаку из «мертвого пространства» был слишком велик.

Круто спикировав вниз, он выхватил «мессершмитт» над самыми вершинами дубов придонского леса, так что иней посыпался с ветвей на лица русских солдат, проводивших его машину недобрым взглядом. Когда до «горбатых» оставалось не больше пятисот метров, Трагмюллер сделал горку, наложив перекрестие прицела на замыкающий самолет. Теперь ему оставалось только подождать, когда дистанция между ними сократится до ста метров, и нажать на кнопку управления огней.

Это была классическая атака — на горке снизу после пикирования.

Летчики «илов» не подозревали о его присутствии. Трагмюллер атаковал их из непросматриваемой сферы. Хотя, если бы штурмовики разомкнулись по фронту, они могли бы видеть, что творится в хвосте товарищей. Эти же «илы» шли компактно, как на параде.

Удачно отработав по немецкому аэродрому, они благополучно пересекли линию фронта и теперь летели над своей территорией. Азарт боя, обостренное чувство опасности и боевого напряжения у них сменились чувством расслабленности. Это естественная реакция любого человека, выполнившего опасную работу. Но летчики, не научившиеся заставлять себя быть предельно внимательными до самой посадки, часто рассчитывались за это дорогой ценой. Самоуспокоенность и благодушие, наступавшие после проведения боя, послужили причиной многих преждевременных смертей. Чаще всего об этом забывали молодые парни, не имевшие боевого опыта.

С четверки Ил-2, шедших в сторону фронта, заметили атакующий «мессершмитт» и успели о нем передать по радио. Но было поздно. Трагмюллер уже давил на электрическую кнопку управления огнем.

«Мессершмитт» затрясся, словно гигантский отбойный молоток, и полсотни пуль и снарядов прошили фюзеляж «ила». От русской машины полетели клочки перкали. Гейнц Трагмюллер на выводе из атаки так близко проскочил под атакованным «илом», что отчетливо разглядел заклепки и потеки масла на его грязно-голубом «животе».

Выйдя из атаки, он снова осмотрел пространство. Теперь, углубившись на советскую территорию, он меньше всего желал встречи с русскими истребителями. По давно установленному для себя закону он после первой атаки всегда выходил из боя, независимо от ее результатов. Этого же канона придерживался и его новый ведущий майор фон Риттен. Внезапные стремительные атаки, как правило, приносили победу, а немедленный выход из боя после обнаружения противником гарантировал безопасность. Такая схема воздушного боя использовалась большинством немецких асов.

Подбитая русская машина, вопреки законам аэродинамики, покачиваясь с крыла на крыло, продолжала тянуть на восток.

Это было безрассудство — делать вторую атаку, когда элемент внезапности утрачен. Но уж очень велико было желание добить израненную машину и записать очередную победу, тем более что за каждый сбитый самолет причиталась солидная премия.

Атакованная группа штурмовиков снизилась и, разомкнувшись по фронту, увеличила интервал между самолетами. Трагмюллер знал, что «илы» приготовились к выполнению противоистребительного маневра «ножницы», но он уже заходил на повторную атаку.