Когда проходили мимо фонтана, Эрвин кивнул на мраморную статую:

— Обрати внимание на ее лицо.

Карл посмотрел внимательно. Мраморная, обнаженная Луиза стояла, преклонив колено, перед источником, держа на голове кувшин с водой, из которого били зеркальные струи. Ему стало тоскливо, будто он потерял ее навсегда.

— Однако я тебе забыл сказать, Эрвин, что этот фонтан дело рук скульптора Герхарда Гольдберга.

Карл фон Риттен был мелкой пешкой в большой игре, затеянной Гитлером и его окружением. Разумеется, он ничего не знал о совещании, которое фюрер провел в августе 1939 года с высшими чинами люфтваффе, армии и флота. На это торжественное совещание не был приглашен даже Гуго фон Эккарт, ставший «золотым фазаном» в рейхе. Главный вопрос совещания — роль германских ВВС в предстоящих «молниеносных кампаниях». На совещании были окончательно решены и утверждены принципы использования «незаконнорожденного детища рейхсмаршала Геринга». [33]

«…Те результаты, которых можно добиться, действуя в первые дни войны против неприятельских сухопутных войск, не идут ни в какое сравнение с ущербом, который способна нанести вражеская авиация, если она останется полностью боеспособной».

Эти слова из выступления начальника главного штаба ВВС генерала Ешоннека были положены в основу боевых действий люфтваффе. Главной задачей первых ударов ВВС должен быть разгром авиационной группировки противника и завоевание господства в воздухе.

Мысли Ганса Ешоннека относились к области стратегии — на то он и был генерал. «Мелкая деталь» немецкой военной машины — обер-лейтенант Карл фон Риттен мыслил категориями куда более скромными и выше тактических соображений не возносился. Но задачу, поставленную ему, знал великолепно и был готов ее выполнить. Их авиаотряд должен был нанести внезапный штурмовой удар по польскому аэродрому Тарунь и блокировать его, воспретив взлет истребителей противника.

В начале 1939 года авиагруппа майора Келленберга в третий раз перевооружилась на новую технику. На сей раз им пришлось освоить двухмоторный многоцелевой истребитель «Мессершмитт-110», который несколько уступал в скорости и маневренности Ме-109Е, но имел более мощное вооружение и больший радиус действия.

Оперативный аэродром на юге Восточной Пруссии был укутан густым мраком, но чувствовалось, что он не спал в эту ночь, а был занят подготовкой к полетам. Отовсюду слышались приглушенные голоса. Вдоль стоянок медленно переезжали от самолета к самолету спецмашины, подсвечивая дорогу тусклыми огнями подфарников. То в одном, то в другом месте вспыхивали светлячки карманных фонариков.

Люди были взвинчены, насторожены. Не слышалось даже громкой фельдфебельской брани.

Летчики звена обер-лейтенанта фон Риттена заняли места в кабинах истребителей. Стрелки-радисты, сидящие в задних кабинах, задвигали турельными установками, пробуя плавность их хода.

Все было готово к боевому вылету: баки заполнены бензином, патронные и снарядные ленты введены в приемники пулеметов и пушек, на балочных держателях подвешены по две пятидесятикилограммовых фугасных бомбы. Карл, как и в первый раз в Испании, рвался в бой — есть возможность проверить себя после морального потрясения: не угас ли в его крови зов предков — рыцарей-тевтонов, для которых война была обычным делом. И все-таки временами закрадывалась тревожная мысль: «А вдруг получится так же, как в Испании, — меня собьют в первом же вылете? Поляки наверняка будут сражаться отчаянно».

Карл стремился гнать от себя эти назойливые думы, завидовал своему командиру отряда, который имел большой боевой опыт. Фриц Шрамм держался уверенно, словно собирался не в бой, а на свидание.

— Неплохо бы, герр обер-лейтенант, выпить сейчас по чашечке кофе, — прервал мысли Карла воздушный стрелок: тоже, видно, волновался.

— Помолчи! — оборвал его Карл. — Слушай команду на запуск.

К четырем часам утра Геринг получил доклад, что на всех аэродромах Германии, Австрии и Восточной Пруссии силы 1-го и 4-го Воздушных флотов приведены в полную готовность.

Командующий 1-м Воздушным флотом генерал Кессельринг в Берлине и командующий 4-м Воздушным флотом генерал Леер в Вене тоже волновались, как необстрелянные пилоты: во-первых, они не имели боевого опыта массированного использования авиации; во-вторых, они отлично сознавали, что, выполняя приказ Гитлера на воздушную атаку объектов Польши, начинают войну с государством, связанным договорными обязательствами о взаимопомощи с Англией и Францией. Большую войну, полную всяких неожиданностей…

Небо начало светлеть. Утро 1 сентября 1939 года. В 4.45 поступил сигнал: «Полет Остмарк!» — приказ на вылет.

Сотни немецких самолетов поднялись в безоблачное небо. Над Европой царил антициклон, обусловивший великолепную летную погоду — «погоду Геринга», как ее назовут льстецы из штаба рейхсмаршала.

Звено фон Риттена шло плотным строем. Оглядываясь, он видел четкие силуэты своих ведомых: шесть вращающихся винтов и три двухкилевых стабилизатора чуть-чуть покачивались в спокойном утреннем воздухе.

Сзади, на удалении двух километров, шли остальные звенья отряда, которые вел капитан Шрамм.