Влару сообщил принцу, что накануне у него состоялась беседа с кэллом Роэнсом, одним из неберийцев, близких к Турмону. Понятно, что этот человек действовал не только от своего имени. Ему поручили прощупать почву, узнать о настроениях Орантона, о его готовности к решительным действиям. Они планируют создать крупную партию из дворянства недовольного правлением Тамелия. И эта партия нуждается в руководителях. Турмон не может взять на себя эту миссию, потому что связан по рукам и ногам своей должностью, но если дойдет до дела, то он без колебаний перейдет на сторону заговорщиков. Так, якобы, утверждал этот человек. И он же просил через Алонтия Влару возглавить это движение.

'О чем это он? — думал я, — зачем принцу лезть в чужую игру. Подставлять себя'.

— Было бы очень уместно, ваше высочество, не оттягивая время, заключить союз с неберийцами. И ваша договоренность должна быть оформлена на бумаге, чтобы это послужило гарантией для обеих сторон. Настала пора играть открыто. Вас поддержат несколько провинций. Гэродо уже готово взять в руки оружие.

— Но это значит — прямое неповиновение, мятеж, — холодно сказал я, — если эта партия потерпит поражение, то его высочество запросто сложит голову на плахе. Что побуждет вас давать такие неосмотрительные, бессмысленные советы?

Алонтий побледнел, когда понял, что его разговор слышал я. И еще больше его задело мое замечание.

— А я не знал, что вам по душе прятать голову в песок. Неужели я первый, кто уличил вас в трусости! — запальчиво сказал он.

— Это все несвоевременно, понимаешь, Ал, — тоном истинного сибарита ответил Орантон, — не горячись, но Льен прав, вся эта…затея с мятежниками может лишить меня не только трона, но и моей замечательной головы.

Метнув в меня испепеляющий взор, Алонтий резко перешел на далекие от политики темы. Все утро он наигранно громко смеялся, засыпал Орантона анекдотами, и даже другие наши товарищи, наблюдая его необычное оживление, оторвавашись от игры в карты, начали внимательно слушать.

Я же мысленно пустился в рассуждения, обдумывая его идею о вступлении принца в опасный союз. Что натолкнуло его на нее? Все мои выводы говорили только об одном — скрытых мотивах этого человека.

Когда утренний прием у принца подошел к концу, мы рассыпались — кто куда. У всех нашлись свои личные дела. Один я оказался без дела, и, как все скучающие бездельники, не зная чем себя занять, направился прямо. 'Если не знаешь куда идти — иди прямо', - сказал когда-то один старик, и я, вспомнив его совет, последовал ему.

Мой путь неожиданно сошелся с дорогой, которую выбрал все тот же, будь он не ладен, как говорил мой отец, Алонтий, не дававший мне покоя. Глядя в его удаляющуюся спину, я вернулся к своим умозаключениям.

Чем больше я размышлял о словах Алонтия, тем прочнее утверждался в мысли о том, что этим человеком руководят вовсе не преданность принцу и не желание доказать свою верность — он явно что-то замышлял.

Алонтий Влару всегда казался мне неинтересным человеком — он был вечно чем-то недоволен, завистлив, болезненно самолюбив, — и я не придавал ему должного значения.

А зря. Ведь если бы мы внимательно присмотрелись к Алонтию Влару, то заметили бы на чем основано его отличие от открытого добродушного Флэга, который никогда не держал при себе скрытых мыслей. Алонтий Влару считал себя недооцененным человеком. Непризнанным, великим, умным!

И теперь, незамеченный нами гений, исподтишка выдававший принцу сомнительные советы, куда-то спешно направлялся.

Я пошел следом. Он привел меня к стене свиданий — Болтливой стене. Там его ждали! Невысокий, с круглой коротко подстриженной головой, в фиолетовом балахоне, которые обычно носят учителя и астрологи, мужчина поспешил ему навстречу. Я наблюдал за ними издали, склонившись над дорогой и будто разыскивая оброненную вещь.

Они не обратили на меня внимания, потому что не таились — в Коридоре всегда сновало много народу, и среди прохожих ни они, не я особо не выделялись.

Я не видел лица 'фиолетового балахона', но что-то подсказывало мне, что этого человека я знаю.

Они мирно поговорили несколько минут, и тут Алонтий Влару что-то вытащил из-за пазухи и, оглянувшись, осторожно передал своему собеседнику. Мне на миг показалось, что на пакете была печать принца.

'Фиолетовый балахон' засунул пакет к себе под складки одежды, подпоясанной толстым пестрым кушаком, и, наконец, повернулся.

Я узнал его! Магистр Френье! Что может быть у него общего с Алонтием Влару, человеком близким принцу?

Меня словно обожгло. Я быстро подошел к ним. Влару, сошурившись, посмотрел на меня.

— Какими судьбами, Орджанг?! Мы же только что расстались у Орантона, вы как будто шли за мной по пятам!

— Да, — твердо сказал я, — одни и те же дела привели нас сюда.

— Вот как? И какие же?

— Забота о людях, которым преданы мы. Ваш собеседник, вы не представите нас друг другу?