Шрифт:
– Это и есть моя машина!
– Наверное, ее кто-то оставил.
– Надо же! – восхитилась Вилма. – Везет тебе сегодня!
Они зашли в дом. Джим сразу вызвал полицию, чтобы оформить документы для страховки.
– Хочу сообщить об угоне машины… Да, моя жена на этой неделе звонила… Нет, это была другая машина… Эта машина моя собственная… Сейчас она у моего дома… Нет, ее угнали в другом месте и пригнали сюда… Я понимаю, что обычно наоборот…
Марта сварила кофе и открыла пачку крекеров. Вилма, Орвилл и Сэтчел рассказали о своих злоключениях так, словно провели лучший вечер в жизни. Потом повторили рассказ и вызвали такси.
Орвилл высматривал такси, когда вдруг заметил что-то подозрительное.
– Джим, слушай, что он тут делает?
– Кто?
Орвилл указал на окно. Джим подошел и успел увидеть, как полицейский эвакуатор увозит его «субурбан».
Джим лежал в постели на животе. Марта массировала ему спину.
– И перестань себя винить, – сказала она. – У тебя был очень тяжелый день.
– Знала бы ты, на что я сегодня насмотрелся! Я, наверное, больше никогда не засну, если буду думать, что там происходит по ночам.
– Давай включим телевизор. Мне это обычно помогает заснуть.
Марта взяла с ночного столика пульт и включила телевизор, стоявший на шкафу.
Под аплодисменты аудитории двойники известных ведущих впаривали зрителям кухонные приборы. По низу экрана полз бесплатный телефонный номер.
– Невероятно! – удивился Джим. – И люди действительно это покупают?
– Видишь? Ты уже отвлекся.
– Как они нашли зрителей?
– Это же инфореклама, – объяснила Марта, массируя Джиму плечи.
– Я даже не знал, что такая бывает.
– Просто в это время ты всегда спишь.
– Как все нормальные люди.
А в доме напротив Серж и Шэрон били лампы, сбрасывали пепельницы, замахивались друг на друга ножами и прочими способами занимались любовью. Серж повалил Шэрон на спину, головой к изножью. Безжалостно подавляя всякое сопротивление, он вошел в нее. Еще и еще. Потом схватил пульт и включил стоящий на шкафу телевизор, чтобы во время более скучных моментов поразвлечься.
– Сильнее! Сильнее! Сильнее!! – кричала Шэрон. – Быстрее! Быстрее! Быстрее!!
Она задрала длинные изящные ноги; Серж схватил ее за щиколотки и прижал к постели, чуть ли не к ушам.
– Да! Да! Да! Трахай меня! Трахай! Трахай сильнее! Я животное! Трахай грязное животное!
Серж увеличил амплитуду, одновременно переключая каналы.
– Смотри, опять ведущие продают всякую ересь. Готов поспорить, половина этих кухонных приборов не работает.
– Сделай мне больно! Сделай мне больно, гадкий!
– Меня поражает этот аспект нашей культуры, – продолжал Серж, не замедляя ритма. – Ты только глянь на зрителей в студии. Хочешь знать, почему у нас такое ужасное правительство? Потому что у этих придурков есть право голоса.
– О боже! Где твой фонарик? Сунь фонарик мне в задницу!
– Не могу. Коулмэн его потерял во время кражи со взломом. А я говорил, он мне дорог как память!
– Еще! О боже, еще!!!
– И где они находят зрителей? Вот что меня больше всего удивляет. До чего же конченой и жалкой должна быть жизнь, чтобы предпочесть ей такое извращение?
– Кончаю! Кончаю! О боже, я кончаю!
– Им просто нужна любовь, пусть даже поддельная, в обмен на покупку миксера. Семья как ячейка общества в нашей стране в большом упадке…
– Кончаю! Вот оно!.. Ай! Ай! Ай! Ай! Ай! Ай! Ай! Ай! Ай! Ай! Ай! Ай! Ай! Ай! Ай! Ай!..
– И все-таки покупатели им звонят, иначе они не заказывали бы себе эфир. Интересно, кто их смотрит? Кто среди ночи покупает всякую ерунду?
За стеной Коулмэн сидел перед телевизором с пивом в одной руке и с телефоном – в другой.
– Да, я хочу заказать электрическую перцемолку…
31
В лестничном колодце дома на Буш-бульваре колыхалась желтая лента, какой полиция огораживает место преступления. Наверху разместились несколько полицейских нарядов, среди них – сержант тампской полиции. На ковре меловым контуром было обозначено место, куда приземлился мужчина в шелковом японском халате. Сержант сидел на диване и смотрел телевизор. Он щурился и наклонял голову набок, тщетно силясь различить в зашифрованном изображении сосок. Закурил и засунул зажигалку в карман. В открытую дверь постучали.