Журнал «День и ночь» 2009 № 5-6
вернуться

Юницкая Марина
Шрифт:
* * *
Полный света, сияния, блеска — Лучезарный весенний восход Всё мне видится над перелеском, Упиравшимся в наш огород. Не бывает чудесней видений… Столько лет пролетело и зим, Но мне памятен свет тот весенний, Всё любуюсь я мысленно им. Его отблеском дальним согретый, Ныне исподволь осознаю: Это ясным и радостным светом Светит родина в душу мою. И до вечного пусть до покоя Озаряет мне думы и сны, Ибо в жизни не знал ничего я Ярче той лучезарной весны.
* * *
Мы живём в снегирином краю, Где в снегах стынут сосны и ели, Ну а всё-таки птицы поют, Несмотря на мороз и метели. Улетают вьюрок и удод, Злата иволга и иже с нею… Но снегирь, как несорванный плод, И зимою на ветке краснеет. Наш воробушек не соловей, И сороки петь не мастерицы, Но как дивно звенит из ветвей Эта малая алая птица. Я подслушал на зимней заре, На студёном багряном восходе, Что и даже полёт снегирей Полон тонких волшебных мелодий. Нет, не зря нам при встречах снегирь Каждый раз представляется чудом, И поэты рифмуют Сибирь С этой птахою пламенногрудой.
* * *

Привет из Азиопы

Не нужен мне язык эзопов, Я напрямую вам скажу: Сижу в глубокой Азиопе И на мели притом сижу. Моё ж открытое забрало Обезоружило меня — В итоге шайкой либералов Обобран я средь бела дня. Но мало им, что нас лишили Державы, крова и зарплат: Вчера карманы потрошили, Сегодня — души норовят. Так неужели же я струшу Или разину рот опять И Богом вдунутую душу Позволю нехристям отнять? Не склонный к басенкам Эзопа, Отвечу без обиняков: Да, есть разини в Азиопе, Но не ищите дураков!
* * *
Всё-то слышал, всё-то видел, Всё-то в жизни испытал… На судьбу я не в обиде, Просто малость подустал. Укатали Сивку горки, Подгорбатили года. Верно, лишку на закорки Брал в дороге иногда. Все мы жили — не тужили, Не впадая в лень и грусть. Что нам стоили, двужильным, Этот путь и этот груз? Под команду «раз-два, взяли!» Сверхдержаву возвели. Вознесли. Да разве знали, Разве знали-ведали… Нынче нам не до империй. Впрочем, если позовут, Вновь готов я, сивый мерин, Добровольно влезть в хомут. Не боясь прослыть святошей, Помолюсь на каланчу И на горб заброшу ношу — Мне любая по плечу.
* * *

Уходит поколенье

А стрелы падают всё ближе, И ворон кружит за спиной… Ещё один скоропостижно Собрался сверстник в мир иной. Подкатит чёрная карета, Контора выпишет ярлык — И оттартают спешно предка На божью нивку Бадалык. А то, что жил трудягой честным И был Державой награждён, Ему зачтёт лишь Царь Небесный, В которого не верил он. До срока наше поколенье От прав уходит и свобод, Чтоб милостей до околенья Не ждать от нынешних господ.

Минусинье

Александру Кулёву

В Минусинье небо сине, Дали сини в Минусинье, И на диво там красивы И синильги, и аксиньи. А ещё жила в Подсинем, На пороге Минусинья, Хороша и неспесива Молодайка Ефросинья. Я когда-то был в Подсинем И влюблялся в Ефросинью, Да и мной, ещё не сивым, Увлекалась Ефросинья. Мы сидели на тесине Возле дома Ефросиньи И весь вечер голосили «Я люблю тебя, Россия…» Помню, помню, ярче синьки, Фросин взор из-под косынки… Говорят, у Ефросиньи Ныне дочь большая — Сина И что Сина та красивей Всех синильг и всех Аксиний, И что сватался к той Сине Аж какой-то…абиссинец. Я не против абиссинца, Но обидно за подсинцев, За тесинцев, большеинцев И за прочих минусинцев… Потускнеет Минусинье Без дочуры Ефросиньи. …Ныне вновь по Минусинью Мы с друзьями колесили: Меж Ничкой, Сизой, Подсиним, По увалам, по низинам, Вдоль боров, берёз, осинок, Обступивших тракт Усинский, Мимо кур, гусят с гусыней, Красных дев — ничкинок, инек, И сизинок, и подсинек — Ефросиний и аксиний… И всё опять превозносили: «Ах, Минусинье, Минусинье!»

ДиН стихи

Марина Юницкая

Зеркало Джабы Астиани

Милая девочка, ученица третьего класса, Макая хлеб в варенье, Спросила вдруг: — А сколько стоило раньше мясо? Меня охватило подобье смятения, И я попросила у себя уточнения: А когда это «раньше»? Раньше чего? Когда я была в третьем классе (говорят, что тогда не было коррупции), Так вот тогда, если говорили «раньше», То имели в виду — до революции. А потом говорили — до войны. А потом — после войны, Имея в виду ту, Великую, четырёхлетнюю. А потом пошли многолетние: Десять лет Афгана, Десять лет Чечни (А может, будет и сто), Но цены уже не сравнивают, Потому что не знают, за что Там страдают и погибают: Не Родину же там отстаивают…
* * *

Зеркало Джабы Астиани

В последний раз она тогда стояла Вот в этой комнате У зеркала крутого, Пушистой кисточкой и чёрной тушью, Печаль глазам умело придавая. Но вдруг слеза, Горячая, большая, Испортила картину той печали — Печали, нарисованной умело, — Простой печалью сердца самого. Она встряхнулась, будто от удара, Схватила сумку, Бросилась к дверям И закричала жалобно и строго: — Я ухожу! Не смей за мной ходить! …Вернулся он. Взял по привычке книгу, Но слов не понял. Зеркало сияло, А в нём опять, опять она стояла, Но рядом с ней Не поместился он.