Тимуриды Люда и Игорь
Шрифт:
– То-то же... – сквозь зубы сказала мама.
– Пойдем, вас ждет королева... – сказал отец.
Мы прошли несколько метров и вошли в очередные роскошные королевские покои.
– Наконец-то!!! – нетерпеливо воскликнул развалившийся на роскошном кресле король, разворачиваясь к нам. Теперь это был полный достоинства настоящий король, перед которым все вытянулись в струнку. В привычной обстановке он был совсем другим. Роскошная изысканная комната, уверенный хозяин. Сама обстановка способствовала тому, что все на цыпочках ходили. Среди королевского величия и даже роскошных часов с боем, украшенных короной и бриллиантами.
Все невольно поклонились.
– На этот раз никаких шуток! – сквозь зубы сказала нам мама. Так, чтоб мы с Мари услышали.
Король торжественно поднялся, подзывая нас рукой и держа в них подарки.
– Ку-ку, – сказали часы за ним.
Все подпрыгнули и бросились в разные стороны как сумасшедшие, кто куда, будто их укололи в зад, забиваясь в углы комнаты и шкафчики, валясь под стеной и зажимая уши руками, забыв про короля...
– Вы что, чокнутые? – недоуменно и растеряно спросил король, оставшийся один.
– Ку-ку, – сказал лежащий Логан.
– Что!?
– Ага... – слегка тряся головой, вставая, согласился Логан, опомнившийся первый. Он попытался изобразить, что это шутка, но как только король отвернулся, свернул голову проклятой кукушке и сунул в часы в механизм плащ, чтоб зажевало, так что они стали. И только тогда облегченно вздохнул.
– Зачем ты испортил часы!? – недоуменно воскликнул тот.
– У меня аллергия... – пробормотал Логан. – Терпеть не могу кукушек... Вечно испытываю желание оборвать у проклятых птичек крылья...
Я сквозь зубы пробормотала что-то, оттрёпывая платье, безнадежно опять замазанное в мастике.
Мари была со мной согласна.
– Мы идем переодеваться! – нагло сказала я.
– Мы идем к королеве! – нагло сказала мама. – И пусть она видит вас такими замурзашками, какие вы есть!
– А то мне очень не хочется садиться в карцер только из-за того, что мы опоздали на четыре часа... – сказала бабушка.
– Она добрая и хорошая женщина! – сказала мама. – И идите поэтому быстрей!!!
– А то она очень не милая и хорошая самая нежная женщина, когда сердится... – с дрожью в голосе сказал подошедший король. – Объяснять ей, каким образом можно пройти триста метров за два часа, вы, девочки, будете сами...
– После того, как она нам объяснит, как нам выделили в ее доме такую интересную комнату и куда делись пятнадцать миллионов, – нагло сказала я, – я ей, пожалуй, не только объясню, но и покажу...
– Королева еще не знает куда... – мягко сказал король, – но обязательно узнает; ей и самой интересно это знать...
– Любознательная женщина! – сказала Мари.
– А где этот ваш королевский дядя? – мрачно спросила я. – Который так верещал насчет того, что мы должны идти в нашу комнату?
– Королева еще не знает где... Но обязательно узнает; мне и самому интересно это узнать... – сквозь зубы сказал король.
– Все такие любознательные... – буркнула я. – А как насчет того, безопасен этот коридор или нет?
– Этого еще никто не знает! – ответил папа. – И всем интересно это узнать...
– Ку-ку! – заверещала еще одна кукушка в коридоре. Мол, я тут! Все побледнели и поежились... Но устояли на ногах... Правда сбились так, чтоб ударная волна пришлась мимо них, подальше от двери...
Трудолюбивый китаец уже с умильным интересом идиота и с выпяченным языком с интересом любознательно выяснял, отчего движутся маленькие человечки, разламывая эти часы ломом.
– Похоже, у вас у всех пунктик! – с дрожью сказал король.
– Кукуски – мерзкие птицы! – согласился китаец. – Суют свои яйца в чузие гнезда!
Король молча потянул нас вперед. Несколько минут мы медленно шли молча, двигаясь настоящим боевым порядком. Пока не вышли из королевской в общую часть замка, где все еще были гости. И продолжался бал!
Я даже онемела и растерялась.
– Замок очень большой! – сказал пап'a. – В одном конце можно вести войну, а в другом танцевать так, чтоб никто не слышал...
– Да уж... – сквозь зубы сказала я, разглядывая танцующих.
Все были на месте, и даже веселы и живы. И даже слишком веселы, если оглядываться на заметные разрушения.
– Они танцуют! – сказала я.
– А что ты хочешь? – пожал плечами Логан. – Чтобы они плакали?
При виде меня все начинали ржать как зарезанные.