— Я не желаю быть ни лучше, ни хуже того, каким я создан. Особой красоты во мне, быть может, и нет. По крайней мере, той красоты, о которой мечтают легкомыс¬ ленные и тщеславные люди. Но надеюсь, что и я не совсем лишен привлекательности благодаря моему доброму пове¬ дению. Мало найдется мужчин более видных, чем ты, Не¬ поседа, и я понимаю, что вряд ли кто-нибудь обратит на меня внимание там, где можно поглазеть на тебя. Но я не знаю, следует ли считать, что охотник не так ловко обра¬ щается с ружьем или добывает меньше дичи только пото¬ му, что он не останавливается у каждого родника на своем пути, чтобы полюбоваться на собственную физиономию в воде. Непоседа громко расхохотался. Слишком беззаботный, чтобы предаваться размышлениям о своем явном физиче¬ ском превосходстве над Зверобоем, Непоседа все же от¬ лично сознавал это, и, когда такая мысль невзначай прихо¬ дила ему в голову, она доставляла ему удовольствие. — Нет, нет, Зверобой, ты не красавец и сам можешь в этом убедиться, если поглядишь за борт пироги! — вос¬ кликнул он. — Джуди скажет тебе прямо в лицо, только задень ее. Такого бойкого языка не отыскать ни у одной девушки в наших поселениях и даже за их пределами. По¬ этому мой тебе совет: никогда не дразни Джудит! А Хетти можешь говорить что угодно, и она все выслушает кротко, как овечка. Нет уж, пусть лучше Джуди не высказывает тебе своего мнения о твоей наружности. — Вряд ли, Непоседа, она может что-нибудь приба¬ вить к твоим словам. — Надеюсь, Зверобой, ты не обиделся на мое замеча¬ ние: ведь я ничего дурного не имел в виду. Ты и сам зна¬ ешь, что не блещешь красотой. Почему бы приятелям не поболтать друг с другом о таких пустяках? Будь ты красав¬ цем, я бы первый сказал тебе об этом к полному твоему удо¬ вольствию. А если бы Джуди сказала мне, что я безобра¬ зен, как смертный грех, я бы счел это за кокетство и не по¬ думал бы поверить ей. — Баловням природы легко шутить над такими веща¬ ми, Непоседа, хотя, быть может, для других это тяжелова¬ то. Не отрицаю, мне иногда хочется быть покрасивей. Да, хочется, но я всегда успеваю подавить в себе это желание, подумав, как много есть людей с красивой внешностью, 55

которым, однако, больше нечем похвастать. Не скрою, Не¬ поседа, мне часто хотелось иметь более приятную внеш¬ ность и походить на таких, как ты. Но я отгонял от себя эту мысль, вспоминая, насколько я счастливее многих. Ведь я мог бы уродиться хромым — и неспособным охотиться да¬ же на белок; или слепым — и был бы в тягость себе самому и моим друзьям; или же глухим, то есть непригодным для войны и разведок, что я считаю обязанностью мужчины в тревожные времена. Да, да, признаюсь, не совсем приятно видеть, что другие красивее тебя, что их приветливее встречают и больше ценят. Но все это можно стерпеть, если человек смотрит своей беде прямо в глаза и знает, на что он способен и в чем его обязанности. Непоседа, в общем, был добродушным малым, и сми¬ ренные слова товарища привели его совсем в другое на¬ строение. Он пожалел о своих неосторожных намеках на внешность Зверобоя и поспешил объявить об этом с той неуклюжестью, которая отличает все повадки пограничных жителей. — Я ничего дурного не хотел сказать, Зверобой, — мол¬ вил он просительным тоном, — и надеюсь, что ты забу¬ дешь мои слова. Если ты и не совсем красив, то все же у тебя такой вид, который говорит яснее ясного, что душа у тебя хорошая. Не скажу, что Джуди будет от тебя в востор¬ ге, так как это может вызвать в тебе надежды, которые кончатся разочарованием. Но ведь еще есть Хетти, она с удовольствием будет смотреть на тебя, как на всякого дру¬ гого мужчину. Ты вдобавок такой степенный, положитель¬ ный, что вряд ли станешь заботиться о мнении Джудит. Хотя она очень хорошенькая девушка, но так непостоян¬ на, что мужчине нечего радоваться, если она случайно ему улыбнется. Я иногда думаю, что плутовка больше всего на свете любит себя. — Если это так, Непоседа, то боюсь, что она ничем не отличается от королев, восседающих на тронах, и знатных дам из больших городов, — ответил Зверобой, с улыбкой оборачиваясь к товарищу, причем всякие следы неудоволь¬ ствия исчезли с его честной, открытой физиономии. — Я даже не знаю ни одной делаварки, о которой ты не мог бы сказать то же самое... Но вот конец той длинной косы, о которой ты рассказывал, и Крысиная заводь должна быть недалеко. 56

Эта коса не уходила в глубь озера, а тянулась парал¬ лельно берегу, образуя глубокую уединенную заводь. Непо¬ седа был уверен, что найдет здесь ковчег, который, стоя на якоре за деревьями, покрывавшими узкую косу, мог бы остаться незаметным для враждебного глаза в течение це¬ лого лета. В самом деле, место это было укрыто очень надежно. Судно, причаленное позади косы в глубине заво¬ ди, можно было бы увидеть только с одной стороны, а именно с берега, густо поросшего лесом, куда чужаки вряд ли могли забраться. — Мы скоро увидим ковчег, — сказал Непоседа, в то время как пирога скользила вокруг дальней оконечности косы, где вода была так глубока, что казалась совсем чер¬ ной. — Старый Том любит забираться в тростники, и через пять минут мы очутимся в его гнезде, хотя сам он, быть может, бродит среди своих капканов. Марч оказался плохим пророком. Пирога обогнула ко¬ су, и взорам обоих путников открылась вся заводь. Однако они ничего не заметили. Безмятежная водная гладь изги¬ балась изящной волнистой линией; над ней тихо склоня¬ лись тростники и, как обычно, свисали деревья. Над всем господствовало умиротворяющее и величественшбе спокой¬ ствие пустыни. Любой поэт или художник пришел бы в восторг от этого пейзажа, только не Гарри Непоседа, кото¬ рый сгорал от нетерпения поскорее встретить свою легко-* мысленную красавицу. Пирога двигалась по зеркальной воде бесшумно: погра¬ ничные жители привыкли соблюдать осторожность в каж¬ дом своем движении. Суденышко, казалось, плыло в возду¬ хе. В этот миг на узкой полосе земли, которая отделяла бухту от озера, хрустнула сухая ветка. Оба искателя приключений встрепенулись. Каждый по¬ тянулся к своему ружью, которое всегда лежало под ру¬ кой. — Для какой-нибудь зверушки это слишком тяжелый шаг, — прошептал Непоседа, — больше похоже, что идет человек. — Нет, нет! — возразил Зверобой. — Это слишком тя¬ жело для животного, но слишком легко для человека. Опу¬ сти весло в воду и подгони пирогу к берегу. Я сойду на землю и отрежу этой твари путь отступления обратно по косе, будь то минг или выхухоль. 57

Непоседа повиновался, и Зверобой вскоре высадился на берег. Бесшумно ступая в своих мокасинах, он пробирался по зарослям. Минуту спустя он уже был на самой середине узкой косы и не спеша приближался к ее оконечности; в такой чаще приходилось соблюдать величайшую осторож¬ ность. Когда Зверобой забрался в самую глубь зарослей, сухие ветви затрещали снова, и этот звук стал повторяться через короткие промежутки, как будто какое-то живое су¬ щество медленно шло вдоль по косе. Услышав треск вет¬ вей, Непоседа отвел пирогу на середину бухты и схватил карабин, ожидая, что будет дальше. Последовала минута тревожного ожидания, а затем из чащи вышел благород¬ ный олень, величественной поступью приблизился к песча¬ ному мысу и стал пить воду. Непоседа колебался не больше секунды. Затем быстро поднял карабин к плечу, прицелился и выстрелил. Эффект, произведенный внезапным нарушением торжественной ти¬ шины в таком месте, придал всей этой сцене необычайную выразительность. Выстрел прозвучал, как всегда, коротко и отрывисто. Затем на несколько мгновений наступила ти¬ шина, пока звук, летевший по воздуху над водой, не достиг утесов на противоположном берегу. Здесь колебания воз¬ душных волн умножились и прокатились от одной впадины к другой на целые мили вдоль холмов, как бы пробуждая спящие в лесах громы. Олень только мотнул головой при звуке выстрела и сви¬ сте пули — он до сих пор еще никогда не встречался с че¬ ловеком. Но эхо холмов пробудило в нем недоверчивость. Поджав ноги к телу, он прыгнул вперед, тотчас же погру¬ зился в воду и поплыл к дальнему концу озера. Непосода вскрикнул и пустился в погоню; в течение двух или трех минут вода пенилась вокруг преследователя и его жертвы. Непоседа уже поравнялся с оконечностью косы, когда Зве¬ робой показался на песке и знаком предложил товарищу вернуться. — Очень неосторожно с твоей стороны было спустить курок, не осмотрев берега и не убедившись, что там не пря¬ чется враг, сказал Зверобой, когда его товарищ медлен¬ но и неохотно повиновался. — Этому я научился от делава¬ ров, слушая их наставления и предания, хотя сам еще ни¬ когда не бывал на тропе войны. Да теперь и неподходящее время года, чтобы убивать оленей, и мы не нуждаемся 58

в пище. Знаю, меня называют Зверобоем, и, быть может, я заслужил эту кличку, так как понимаю звериный нрав и целюсь метко. Но, пока мне не понадобится мясо или шку¬ ра, я зря не убью животное. Я могу убивать, это верно, но я не мясник. — Как мог я промазать в этого оленя! — воскликнул Непоседа, срывая с себя шапку и запуская пальцы в свои красивые взъерошенные волосы, как будто желая успоко¬ ить свои мысли. С тех пор как мне стукнуло пятнадцать лет, я ни разу не был так неповоротлив. — Не горюй! Гибель животного не только не принесла бы никакой пользы, но могла бы и повредить нам. Эхо пу¬ гает меня больше, чем твой промах, Непоседа. Оно звучит как голос природы, упрекая нас за бесцельный и необду¬ манный поступок. — Ты много раз услышишь этот голос, если подольше поживешь в здешних местах, парень, — смеясь, возразил Непоседа. — Эхо повторяет почти все, что говорится и делается на Мерцающем Зеркале при такой тихой летней погоде. Упадет весло, и стук от его падения ты слы¬ шишь вновь и вновь, как будто холмы издеваются над твоей неловкостью. Твой смех или свист доносятся со стороны сосен, словно они весело беседуют, так что ты и впрямь можешь подумать, будто они захотели поболтать с тобой. — Тем больше у нас причин быть осторожными и мол¬ чаливыми. Не думаю, что враги уже отыскали дорогу к этим холмам, — вряд ли они могут от этого что-нибудь выиграть. Но делавары всегда говорили мне, что если му¬ жество — первая добродетель воина, то его вторая доброде¬ тель осторожность. Твой крик в горах может открыть целому племени тайну нашего пребывания здесь« — Зато он заставит старого Тома поставить горшок на огонь и даст ему знать, что гость близко. Иди сюда, парень, садись в пирогу, и постараемся найти ковчег, покуда еще светло. Зверобой повиновался, и пирога поплыла в юго-запад¬ ную сторону. До берега было не больше мили, а она плы¬ ла очень быстро, подгоняемая искусными и легкими ударами весел. Спутники уже проплыли половину пути, когда слабый шум заставил их оглянуться назад: на их глазах олень вынырнул из воды и пошел вброд к суше. 59

Минуту спустя благородное животное отряхнуло воду со своих боков, поглядело вверх на древесные заросли и, вы¬ скочив на берег, исчезло в лесу. — Это создание уходит с чувством благодарности в сердце, — сказал Зверобой, — природа подсказывает ему, что оно избежало большой опасности. Тебе тоже следовало бы разделить это чувство, Непоседа, признавшись, что глаз и рука изменили тебе; твой безрассудный выстрел не при¬ нес бы нам никакой пользы. — Глаз и рука мне вовсе не изменили! — с досадой крикнул Марч. — Ты добился кое-какой славы среди дела¬ варов своим проворством и умением метко стрелять в зве¬ рей. Но хотелось бы мне поглядеть, как ты будешь стоять за одной из этих сосен, а размалеванный минг — за другой, оба со взведенными курками, подстерегая удобный момент для выстрела. Только при таких обстоятельствах, Натани¬ эль, можно испытать глаз и руку, потому что ты испыты¬ ваешь свои нервы. Убийство животного я никогда не считал подвигом. Но убийство дикаря — подвиг. Скоро настанет время, когда тебе придется испытать свою руку, потому что дело опять дошло до драки. Вот тогда мы и узнаем, чего стоит на поле сражения охотничья слава. Я не считаю, что глаз и рука изменили мне. Во всем виноват олень: он остался на месте, а ему следовало идти вперед, и поэтому моя пуля пролетела перед ним. — Будь по-твоему, Непоседа. Я только утверждаю, что это наше счастье. Смею сказать, что я не могу выстрелить в ближнего с таким же легким сердцем, как в зверя. — Кто говорит о ближних или хотя бы просто о людях! Ведь тебе придется иметь дело с индейцами. Конечно, у всякого человека могут быть свои суждения, когда речь идет о жизни и смерти другого существа, но такая щепе¬ тильность неуместна по отношению к индейцу; весь вопрос в том, он ли сдерет с тебя шкуру или ты с него. — Я считаю краснокожих такими же людьми, как мы с тобой, Непоседа. У них свои природные наклонно¬ сти и своя религия, но в конце концов не в этом дело, и каждого надо судить по его поступкам, а не по цвету его кожи. — Все это чепуха, которую никто не станет слушать в этих краях, где еще не успели поселиться моравские братья. Человека делает человеком кожа. Это бесспорно.

А то как бы люди могли судить друг о друге? Все живое облечено в кожу, для того чтобы, поглядев внимательно, можно было бы сразу понять, с кем имеешь дело: со зве¬ рем или с человеком. По шкуре ты всегда отличишь медве¬ дя от кабана и серую белку от черной. — Правда, Непоседа, — сказал товарищ, оглядываясь и улыбаясь, — и, однако, обе они — белки. — Этого никто не отрицает. Но ты же не скажешь, что и краснокожий и белый — индейцы. — Нет, но я скажу, что они люди. Люди отличаются друг от друга цветом кожи, у них разные нравы и обычаи, но, в общем, природа у всех одинакова. У каждого человека есть душа. Непоседа принадлежал к числу тех «теоретиков», кото¬ рые считают все человеческие расы гораздо ниже белой. Его понятия на этот счет были не слишком ясны и опреде¬ ления не слишком точны. Тем не менее он высказывал свои взгляды очень решительно и страстно. Совесть обвиняла его во множестве беззаконных поступков по отношению к индейцам, и он изобрел чрезвычайно легкий способ успо¬ каивать ее, мысленно лишив всю семью краснокожих чело¬ веческих прав. Больше всего его бесило, когда кто-нибудь подвергал сомнению правильность этого взгляда и приво¬ дил к тому же вполне разумные доводы. Поэтому он слу¬ шал замечания товарища, не думая даже обуздать свои чувства и способы их выражения. — Ты просто мальчишка, Зверобой, мальчишка, сби¬ тый с толку и одураченный хитростью делаваров и миссио¬ неров! — воскликнул он, не стесняясь, как обычно, в выборе слов, что случалось с ним всегда, когда он был возбуж¬ ден. — Ты можешь считать себя братом краснокожих, но я считаю их просто животными, в которых нет ничего чело¬ веческого, кроме хитрости. Хитрость у них есть, это я при¬ знаю. Но есть она и у лисы и даже у медведя. Я старше тебя и дольше жил в лесах, и мне нечего объяснять, что такое индеец. Если хочешь, чтобы тебя считали дикарем, ты только скажи. Я сообщу об этом Джудит и старику, и тогда посмотрим, как они тебя примут. Тут живое воображение Непоседы оказало ему некото¬ рую услугу и охладило его гневный пыл. Вообразив, как его земноводный приятель встретит гостя, представленного ему таким образом, Непоседа весело рассмеялся. 61

Зверобой слишком хорошо знал, что всякие попытки убедить такого человека в чем-либо, что противоречит его предрассудкам, будут бесполезны, и потому не испытывал никакого желания взяться за подобную задачу. Когда пи¬ рога приблизилась к юго-восточному берегу озера, мысли Непоседы приняли новый оборот, о чем Зверобой нисколь¬ ко не пожалел. Теперь уже было недалеко до того места, где, по словам Марча, из озера вытекала река. Оба спутника смотрели по сторонам с любопытством, которое еще больше обострялось надеждой отыскать ковчег. Читателю может показаться странным, что люди, на¬ ходившиеся всего в двухстах ярдах от того места, где между берегами высотой в двадцать футов проходило довольно широкое русло, могли его не заметить. Не сле¬ дует, однако, забывать, что здесь повсюду над водой сви¬ сали деревья и кустарники, окружая озеро бахрбмой, кото¬ рая скрывала все его мелкие извилины. — Уже два года я не захаживал в этот конец озера, — сказал Непоседа, поднимаясь в пироге во весь рост, чтобы удобнее было видеть. — Ага, вот и утес задирает свой под¬ бородок над водой, река начинается где-то здесь по со¬ седству. Мужчины снова взялись за весла. Они находились уже в нескольких ярдах от утеса. Он был невелик, не более пяти или шести футов в высоту, причем только половина его поднималась над озером. Непрестанное действие воды в течение веков так сгладило его вершину, что утес своей необычайно правильной и ровной формой напоминал боль¬ шой пчелиный улей. Пирога медленно проплыла мимо, и Непоседа сказал, что индейцы хорошо знают этот утес й обычно назначают поблизости от него место встреч, когда им приходится расходиться в разные стороны во время охо¬ ты или войны. — А вот и река, Зверобой, — продолжал он, — хотя она так скрыта деревьями и кустами, что это место больше по¬ хоже на потаенную засаду, чем на исток из такого озера, как Мерцающее Зеркало. Непоседа недурно определил характер места, которое действительно напоминало засаду. Высокие берега подни¬ мались не менее как на сто футов каждый. Но с западной стороны выдавался вперед небольшой клочок низменности, 62