выступом ближайшего бастиона достиг его слуха и заста¬ вил снова остановиться. Как раз в эту минуту высокая фигура подошла к краю бастиона и замерла на месте, очевидно, в свою очередь, глядя на отдаленные палатки французского лагеря. Голова этого человека была обращена к востоку; казалось, он тоже тревожно ждал утра. Потом его темная фигура прислони¬ лась к валу, как бы глядя на зеркальную гладь озера, ко¬ торая, точно подводный небосклон, блистала тысячами мер¬ цающих звезд. Печальная поза, ранний час, а также очер¬ тания фигуры рослого человека, который стоял в раздумье, прислонясь к английским укреплениям, ясно объяснили наблюдателю, кто это был. Чувство осторожности заставило офицера из французского лагеря скрыться; он скользнул за ствол дерева. В эту секунду его внимание привлек новый звук, и он снова замер на месте. До него донесся тихий, еле слышный плеск воды, вслед за тем скрипнули камешки на берегу. Темная фигура вынырнула из озера и стала беззвуч¬ но красться к тому месту, где стоял француз. Затем мед¬ ленно поднялось дуло ружья, но, раньше чем раздался вы¬ стрел, рука французского офицера вытянулась и легла на курок. — У-у-ух!— громко вскричал пораженный индеец, пре¬ дательский выстрел которого был остановлен таким стран¬ ным и неожиданным образом. Вместо ответа французский офицер положил свою руку на плечо индейца и, не произнося ни слова, оттащил его далеко от того места, где их разговор мог сделаться опас¬ ным для одного из них и где, по-видимому, индеец отыски¬ вал себе жертву. Раскрыв свой плащ и показав свой мундир и орден, висевший на его груди, Монкальм сурово спросил: — Что это значит? Разве мой сын не знает, что между английскими и канадскими отцами зарыт томагавк? — А что же делать гуронам? — отвечал индеец по- французски,. хотя и неправильно. — Ни один из наших воинов еще не завоевал скальпа, а бледнолицые уже подру¬ жились между собой. — Ага! Хитрая Лисица! Такое рвение излишне со сто¬ роны друга, который еще так недавно был нашим врагом. Сколько раз зашло солнце с тех пор, как Лисица покинул лагерь англичан? — Куда закатилось это солнце? угрюмо спросил 663

индеец. — За гору, и везде стало темно и холодно. Но, когда оно снова покажется, будет светло и тепло. Хитрая Лиси¬ ца — солнце своего племени. Между ним и его народом стояло много туч, но теперь это солнце сияет и небо ясно. — Я отлично знаю, что Лисица имеет власть над своим племенем, — сказал Монкальм, — потому что еще вчера он старался добыть скальпы гуронов, а сегодня они слушают его советы, сидя около костров. — Магуа — великий вождь. — Пусть он докажет это, научив свое племя правильно вести себя с нашими новыми друзьями. — Зачем глава канадцев привел своих молодых воинов в леса и стрелял из своей пушки в земляной дом? — спро¬ сил хитрый индеец. — Для того, чтобы завоевать его. Мой господин владеет этой землей, и мне — твоему отцу — было приказано вы- гпать отсюда английских поселенцев. Они согласились уйти, и он больше не называет их врагами. — Хорошо. Однако Магуа взял томагавк, чтобы окра¬ сить его кровью. А теперь военный топор Лисицы блестит. Когда он покраснеет, вождь зароет его. — Но Магуа дал слово не помрачать славы Франции! Враги великого короля, живущие по ту сторону Соленого Озера, также и его враги; его друзья должны быть друзьями Магуа и его племени. — «Друзьями»!—презрительно повторил индеец.— Пусть мой отец даст руку Магуа. Монкальм, который чувствовал, что ему легче поддер¬ живать свое влияние на воинственные племена, которые он собрал себе на помощь, путем уступок, нежели силы, испол¬ нил, хотя и неохотно, требование индейца. Магуа прило¬ жил палец французского генерала к глубокому шраму на своей груди и ликующим тоном спросил: — Знает ли мой отец, что это такое? Вот тут, в этом месте. — Конечно, каждый воин узнает следы ран. Это место было пробито свинцовой пулей. — А что это значит? — спросил индеец, повернув к Монкальму свою обнаженную спину, против обыкновения не прикрытую плащом. — Это? Мой сын был жестоко оскорблен. Кто нанес ему такие удары? 664

— Магуа крепко спал в вигваме англичан, и прутья оставили следы на его спине, ответил индеец и засмеялся глухим смехом, не скрывая душившей его свирепой злобы. Однако он скоро овладел собой и надменно добавил: — Иди и скажи твоим солдатам, что наступил мир. Хитрая же Лисица знает, как говорить с воинами гуронов. Не дожидаясь ответа Монкальма, краснокожий взял свое ружье под мышку и медленно пошел к лесу, в котором притаились его соплеменники. В лагере его на каждом шагу окликали часовые, но он мрачно шагал вперед, не обращая никакого внимания на опросы солдат, которые щадили его жизнь только потому, что знали его походку, фигуру и непоколебимую смелость. Долго стоял Монкальм на том месте, где его покинул краснокожий, печально размышляя о непокорном характе¬ ре, обнаружившемся в его диком союзнике. Наконец, отогнав от себя думы, казавшиеся ему слабо¬ стью в минуту такого торжества, он направился обратно к своей палатке и мимоходом приказал караульным разбу¬ дить лагерь обычным сигналом. Раздались первые звуки французских барабанов, лесное эхо повторило их. Вся долина мгновенно наполнилась воен¬ ной музыкой, звуки которой заглушали аккомпанемент барабанной дроби. Трубы победителей весело и бодро огла¬ шали французский лагерь, пока самый нерадивый солдат не занял своего поста. Но, как только прозвучал пронзи¬ тельный сигнал британцев, французские трубы смолкли. Скоро французы выстроились, готовясь встретить гене¬ рала, и, когда Монкальм осматривал ряды своего войска, лучи яркого солнца блистали на оружии его солдат. Он официально объявил им о тех успехах, которые уже были хорошо известны всем. Тотчас же отделили почетный отряд для охраны форта, и он промаршировал перед своим начальником. Потом прозвучал сигнал, возвестивший англичанам о приближении французов. Совершенно другие сцены разыгрывались в англо-аме¬ риканской крепости. Едва замолк сигнал, предупреждаю¬ щий о приближении победителей, как там начались приго¬ товления к быстрому выступлению. Солдаты угрюмо вски¬ дывали на плечи незаряженные ружья и становились по местам с видом людей, кровь которых еще не остыла от недавней борьбы; казалось, они жаждали возможности ото¬ 665

мстить за обиду, нанесенную их самолюбию. Тем не менее выступление англичан сопровождалось строгим выполне¬ нием военного этикета. Женщины и дети перебегали с ме¬ ста на место; многие собирали остатки своего скудного имущества или отыскивали взглядом своих мужей и отцов. Солдаты стояли молчаливо, когда перед ними явился твердый, но печальный Мунро. Неожиданный удар, очевид¬ но, поразил его в самое сердце, хотя он силился мужествен¬ но вынести обрушившееся на него несчастье. Спокойное и величавое горе старика тронуло Дункана. Исполнив возложенную на него обязанность, он подошел к полковнику и спросил его, чем он мог бы послужить ему лично. — Мои дочери, —= лаконично, но выразительно ответил Мунро. — Благое небо! Да разве не сделано все, чтобы облег¬ чить их положение? Сегодня я только военный, майор Хейворд, — сказал ветеран. — Все, кто тут есть, имеют одинаковое право счи¬ таться моими детьми. Этого было достаточно для Дункана. Не теряя ни одной драгоценной минуты, он побежал к помещению Мунро, что¬ бы отыскать Кору и Алису. Но Дункан застал их уже на пороге низкого дома полковника. Они были готовы к отъ¬ езду; вокруг них теснились плачущие женщины. Кора была бледна, и в ее чертах выражалась тревога, но она не утра¬ тила ни доли своей твердости; глаза же Алисы покраснели, и это доказывало, как долго и горько она плакала. Обе де¬ вушки встретили Дункана с нескрываемым удовольствием, и, против обыкновения, первой заговорила Кора. — Форт погиб, — сказала она, и грустная улыбка тро¬ нула ее губы, — но, я надеюсь, наша честь не затронута. — Она сияет ярче, чем когда бы то ни было. Однако, дорогая мисс Мунро, теперь вам следует меньше думать о других и больше заботиться о самих себе. Военные обычаи требуют, чтобы ваш отец и я некоторое время оставались с солдатами. Скажите же, где мы найдем верного покрови¬ теля для вас во время смятения и различных случайностей, которые могут сопровождать выступление? — Нам никого не нужно, — ответила Кора. — Кто в подобную минуту осмелится оскорбить или обидеть дочерей такого отца, как наш! 666

— Я не согласился бы оставить вас одних, — продол¬ жал молодой человек, торопливо оглядываясь кругом, не¬ хотя бы за то мне сулили командование лучшим королев¬ ским полком! Вспомните, наша Алиса не одарена такой твердостью, как вы, Кора, и один господь знает, что ей предстоит пережить... Может быть, вы правы, — ответила Кора, улыбаясь еще печальнее, чем прежде. — Слышите? Случайность уже нам посылает друга в такую минуту, когда мы особенно нуждаемся в нем. Дункан прислушался и тотчас же понял, что она хотела сказать. До его слуха долетела спокойная, торжественная мело¬ дия священного гимна. Хейворд вошел в соседний дом, уже покинутый его прежними обитателями, и там застал Дави¬ да, который изливал свои благочестивые чувства пением — единственным способом, в котором отражались его пережи¬ вания. Дункан подождал до той минуты, когда по движе¬ нию руки Гамута ему показалось, что гимн окончен, и, тро¬ нув певца за плечо, кратко высказал ему свою просьбу. — Вот именно, — ответил простосердечный последо¬ ватель царя Давида, — в этих девушках много привлека¬ тельного, гармонического. Мы, связанные пережитыми опасностями, должны теперь, в минуты мира, держаться друг друга. К моим утренним хвалам нужно прибавить только славословие, и я пойду к ним. Не угодно ли тебе, друг, исполнить второй голос? Размер очень прост, а на¬ пев всем известен. Протянув маленькую книжку и дав тон камертоном, Гамут снова начал гимн с такой решительностью, которая не допускала помехи. Хейворду пришлось выждать оконча¬ ния священной песни. Наконец, увидев, что Давид снимает очки и снова прячет книжку в карман, Дункан сказал: — Ваш долг заботиться о том, чтобы никто не осмелил¬ ся подходить к девушкам, желая оскорбить их или по¬ смеяться над несчастьями их отважного отца. Их слуги по¬ могут вам выполнять эту задачу. — Вот именно! — Но все же, может быть, индейцы или какие-нибудь проходимцы из неприятельского войска прорвутся к вам; в таком случае, напомните им об условиях капитуляции и пригрозите донести об их поведении Монкальму. Я уверен, 667

что одного вашего слова будет достаточно, чтобы сми¬ рить их. — В нротивпом случае я сумею подействовать на буя¬ нов, — самоуверенно ответил Давид, показывая свою кни¬ гу. — Если произнести, вернее, прогреметь известный стия с надлежащим увлечением и в соответствующий момент, он успокоит самый буйный нрав. Вот эти слова: «Почему так свирепо бушуют язычники?» — Довольно, — сказал Хейворд, прерывая Гамута. — Мы понимаем друг друга, и теперь каждому из нас пора заняться выполнением своих обязанностей. Гамут с готовностью согласился с Хейвордом, и они вместе отправились к сестрам. Кора встретила своего ново¬ го и довольно странного покровителя если не радостно, то любезно. И даже бледное личико Алисы снова осветил от¬ блеск ее обычной веселости, когда она благодарила Хейвор¬ да за его заботливость. Дункан уверил их, что сделано все для обеспечения душевного спокойствия, опасность же, по его словам, не грозила. Затем он сказал, что намерен при¬ соединиться к ним, едва пройдет несколько миль с передо¬ вым отрядом, и наконец простился с Алисой и Корой. В это время раздался сигнал к выступлению, и передо¬ вая часть английской колонны двинулась. Трубный звук заставил вздрогнуть сестер; они огляделись кругом и уви¬ дели белые мундиры французских гренадеров, уже заняв¬ ших ворота крепости. Над их головой пронеслось как бы громадное облако, и, взглянув вверх, они заметили, что остановились под широкими складками французского зна¬ мени. — Идем, — сказала Кора. — Дочерям английского сол¬ дата не годится оставаться в этом месте. Алиса прижалась к сестре, и, окруженные густой тол¬ пой, обе покинули плац крепости. Когда девушки выходили из ворот, французские офице¬ ры низко кланялись им, однако не предлагали никаких услуг, которые, как они понимали, могли быть только неприятны для дочерей Мунро. Все экипажи, все вьючные животные были заняты больными и ранеными, и Кора предпочла испытать все трудности пешего перехода, но не отнимать места у более слабых. Действительно, вследствие недостатка в необходимых средствах передвижения многие изувеченные и больные солдаты принуждены были 668

тащиться на своих слабых ногах позади отряда. Раненые стонали; их товарищи шагали молчаливо и угрюмо; жен¬ щины и дети дрожали от ужаса перед неизвестностью. Когда робкая толпа вышла из ворот форта на открытую низменность, перед ьей открылась печальная картина: невдалеке, с правой стороны, стояла французская армия, так как, едва солдаты Монкальма заняли укрепление, ге¬ нерал стянул к форту все свои отряды. Французы молчали¬ во, но внимательно наблюдали за движением побежденных, отдавая им установленные воинские почести; никто из победителей в сознании своего успеха не бросил врагам ни насмешки, ни оскорбления. Отряды англичан, численностью около трех тысяч чело¬ век, медленно двигались через низменность, стекаясь к оборонному пункту в том месте, где дорога к Гудзону сво¬ рачивала в лес. На густой опушке леса показались индей¬ цы. Краснокожие пристально смотрели на своих врагов; некоторые, точно коршуны, двигались вслед за ними и, ка¬ залось, не смели броситься на добычу только потому, что присутствие многочисленного французского войска сдер¬ живало их. Некоторые гуроны все-таки замешались в ряды побежденных и с мрачными и недовольными лицами вни¬ мательно наблюдали за движущейся толпой, хотя и не сме¬ ли открыто проявить свою враждебность. Авангард под предводительством Хейворда дошел до ущелья и постепенно исчез из виду. Вдруг Кора услышала звуки перебранки и повернулась в сторону раздраженных голосов. Один из солдат отстал от своего отряда и был на¬ казан за свое непослушание тем, что кто-то отнял у него подобранные им пожитки. Это был очень рослый малый, достаточно алчный, для того чтобы не уступить без борьбы захваченное им добро. В дело вмешались посторонние: одни стали на сторону сол¬ дата, другие — на сторону его обидчика. Голоса делались все громче, озлобленней. Явилось около сотни дикарей; они, точно по волшебству, выросли там, где за минуту перед тем было человек двенадцать гуронов. Вскоре Кора заметила, что Магуа скользнул в толпу своих соотечественников к обратился к ним, пользуясь всеми приемами своего злове¬ щего красноречия. Женщины и дети остановились, сбив¬ шись вместе, словно стая испуганных птиц. Магуа приложил руки к губам: раздался зловещий и 669

устрашающий вопль. Индейцы, рассеянные по лесу, вздрог¬ нули при звуках этого хорошо знакомого им клича. Тотчас же по всей равнине пронесся дикий вой; раздался он и под сводами леса. Это был крик, какой не часто вырывается из человеческого горла. Он послужил страшным сигналом: более двух тысяч ди¬ карей высыпало из лесу; все они мигом усеяли роковую равнину. Началась страшнейшая кровопролитная резня. Повсюду царила смерть в самом ужасном, отталкивающем виде. Сопротивление только распаляло убийц; дикари про¬ должали наносить удары даже мертвым. Кровь текла пото¬ ками. Гуроны все больше и больше воспламенялись видом этой крови... Дисциплинированные отряды быстро выстроились в сомкнутые ряды и старались остановить нападающих ди¬ карей внушительным видом военного фронта. Это до изве¬ стной степени удалось им. Многие солдаты, надеясь усми¬ рить обезумевших дикарей, бросались на них, размахивая прикладами своих незаряженных ружей, однако индейцы выхватывали у них ружья и тем самым лишали их возмож¬ ности обороняться. Как всегда, во время таких событий никто не мог дать себе отчета, сколько времени прошло с начала резни. Мо¬ жет быть, страшная сцена продолжалась десять минут, но они показались столетием. Пораженные ужасом, обессилев¬ шие от страха, Кора и Алиса стояли, словно прикованные к одному месту. Толпа женщин, окружавшая сестер, лиша¬ ла их возможности бежать; потом страх и смерть рассеяли толпу; однако бежать было некуда — девушки попали бы прямо под томагавки своих врагов. Повсюду раздавались крики, стоны, мольбы и проклятия. Но вот Алиса увидела высокую фигуру своего отца. Мунро быстро двигался через низину и, казалось, направлялся к французскому лагерю. Не обращая внимания на опасность, он спешил к веролом¬ ному Монкальму, чтобы потребовать от него обещанного и запоздавшего эскорта для женщин. Множество блистаю¬ щих топоров и украшенных перьями копий были готовы отнять у него жизнь, однако, даже охваченные бешенством, дикари останавливались, видя спокойствие его лица. Все еще энергичная рука ветерана хладнокровно отстраняла от себя страшное оружие, иногда же и сами гуроны, пригрозив ему смертью, казалось, не имели достаточного мужества, 670