Как-то раз Брайан позвонил с работы чуть более радостный, чем обычно.

– Чем занимаешься? – поинтересовался он.

У Энн как раз был перерыв. Она развесила белье, незадолго до этого выжатое стиральной машиной, и теперь лениво щелкала телевизионным пультом (сто девять каналов!), валяясь на животе в спальне, нещадно сминая покрывало на постели.

– Да так, – осторожно ответила она, – варю какао и собираюсь жарить сладкий перец.

– Это все можно и отложить. Ужинать дома нам сегодня не придется. Меня пригласили на вечеринку. Соответственно, тебя тоже, милая.

– Что за вечеринка?

– Это в нашем квартале. Устроитель – наш партнер по бизнесу, он же мой старый знакомый.

– Насколько старый? – поинтересовалась Энн.

Брайан засмеялся:

– Скажем так – родом из детства… Бедняжка моя, тебе наверняка нечего надеть!

– Я что-нибудь придумаю, – ответила Энн, – выкручусь. Главное – успеть принять душ и накрасить ногти.

– Ну-ну. Занимайся. Я заеду за тобой около семи. Переоденусь, и сразу двинем на эту вечеринку. Тебе наверняка будет интересно. Не думаю, что ты раньше бывала на мероприятиях подобного формата.

Брайан в трубке замолчал, словно колебался, стоит ли что-то добавлять к вышесказанному. И все-таки добавил:

– Здесь все… как бы это сформулировать? Наверное, несколько «чересчур». Но ты ничему особенно не удивляйся. Как-никак, это Калифорния…

– Обитель порока?

– Разврата, это точно, – усмехнулся Брайан.

Энн не могла не признать, что вечеринка (между прочим, первая калифорнийская вечеринка, на которой ей пришлось побывать!) произвела на нее соответствующее впечатление. Такое количество людей в одном месте она наблюдала последний раз только на свадьбе двоюродной тетки. И то лишь потому, что тетка занимала важный пост в городской администрации. В семье она считалась большой шишкой, одиозной и статусной личностью, чуть ли не законодательницей правил и стиля. Поэтому и свадьба была проведена с большим размахом.

Надо было отдать должное тетке. Она не слишком зазнавалась, не стала невыносимой в общении. Просто хотела, чтобы мероприятие произвело впечатление на окружающих – на родню и на коллег.

Странно, с чего это ей вдруг вспомнилась тетка… Именно тетка.

Энн поймала себя на том, что смахивает с накрашенных ресниц непрошеную гостью – случайную слезинку. Плакать было никак нельзя, ведь она столько времени потратила на макияж, хотела не ударить в грязь лицом…

И все-таки странно, что прямо посреди шумной вечеринки, где веселье только начиналось, а шампанское лилось рекой, ей вдруг вспомнилась родня из Миннеаполиса.

Энн осмотрелась вокруг. Хм, а не отправиться ли ей на поиски Брайана? Кажется, он увлекся тем, что стремился перездороваться чуть ли не со всеми знакомыми и старыми приятелями. В ажиотаже он, видимо, даже не заметил, что его спутница приотстала и потерялась.

Энн взяла с подноса проносящегося мимо официанта бокал искристого шампанского, а с мило сервированного фуршетного столика – какую-то сложную крабовую закуску, украшенную ломтиками лайма и свежей зеленью. Осторожно пробуя блюдо, она одновременно протискивалась через болтающие и активно жестикулирующие компании, мимо обнимающихся парочек, которые, кстати, не всегда были разнополыми.

У Энн стало заканчиваться терпение. Мужа нигде не было видно. Она присела на ближайший пуфик и оперлась о стену. Так было куда легче дышать. Коктейльное платье Энн цвета нежного коралла стискивало грудь и ребра хуже, чем средневековый корсет. Сердцебиение усиливалось, она тщетно пыталась отдышаться.

Внезапно дурнота прошла. Возможно, этому способствовали несколько глотков шампанского, выпитые подряд. Видимо, алкоголь расслабил Энн, и она смогла не замечать жестких лямок и высокого пояса платья. Она сидела, рассеянно прихлебывала свой напиток, доедала закуску и сканировала глазами окружающих.

Тут было на что посмотреть. Это было куда круче, чем школьный бал Энн, впечатляло гораздо сильнее, чем её выпускной. Куда там вчерашним студенткам…

Переливались либо матово блестели украшения, в изобилии развешанные по местным красоткам. Клипсы, массивные браслеты, утонченные серьги, колье, цепочки на щиколотках, дивной красоты кольца и перстни на тонких пальцах.

Пальцы были отдельной темой. Энн вполне могло показаться, что она находится на каком-нибудь конкурсе мастеров по маникюру (а заодно и педикюру). Ногти блестели и переливались не хуже, чем драгоценности. Они были украшены стразами, блестками, были однотонными, пестрыми, в радужных разводах, оранжевыми, зелеными, лиловыми, фиолетовыми, серебряными… Был и французский маникюр такой невероятной длины, что Энн невольно задалась вопросом: как же хозяйка этих ногтей умудряется мыть посуду? Впрочем, при наличии посудомоечной машины эту проблему можно считать закрытой.

Обнаженные плечи, обнаженные до неприличия, чуть ли не до нижнего белья (Энн была почти уверена в том, что в одном случае белье вообще начисто отсутствовало) ноги, голые руки, глубокие декольте, вырезы на смуглых спинах… Обилие голой кожи впечатляло. Новенькое коктейльное платье Энн тоже не смахивало на пуританское, но девушка резко выделялась среди собравшихся белизной кожи. Ведь она прибыла сюда из северного штата. На Рождество в Миннесоте особо не позагораешь. Лосьоны с эффектом загара Энн не любила, а солярии не посещала, так как считала их вредными для здоровья.