Столкновенія разныхъ цивилизацій приводятъ къ запутаннымъ положеніямъ, при которыхъ легко поддаться иллюзіи и приписать «сильной власти» честь разныхъ мропріятій, мене всего принадлежащей ей. Такъ напримръ, много говорятъ о томъ, что Британское правительство въ Индіи запретило религіозный обрядъ сжиганія вдовъ на могилахъ ихъ мужей, въ то время какъ слдовало бы удивляться тому, что это правительство такъ долго отказывалось подъ тмъ или другимъ предлогомъ издать это запрещеніе, вопреки настояніямъ лучшихъ людей въ Европ и самой Индіи. Но отъ чего же спрашивается, оно такъ долго покровительствовало толп фанатичныхъ палачей, не запрещая практику религіознаго обряда, основаннаго къ тому же на фальсифицированномъ текст Ведъ. Конечно, въ конц концовъ запрещеніе этого обряда было великимъ благодяніемъ, хотя и сильно запоздавшимъ, но сколько жестокости нужно приписать этой власти «отеческаго попеченія»! Сколько налоговъ, ложащихся тяжелымъ гнетомъ на населеніе, сколько страданій и мукъ во время страшныхъ голодныхъ бунтовъ!

Такъ какъ вс историческія явленія, можно разсматривать съ двухъ различныхъ точекъ зрнія, то конечно, невозможно судить о нихъ огуломъ. Примръ даже эпохи Возрожденія, положившей конецъ средневковому мраку, показываетъ намъ, какъ дв эволюціи, эволюція реакціи и эволюція прогресса, могутъ совершаться одновременно. Эпоха возрожденія, которая обратилась вновь къ памятникамъ античнаго міра, которая освободила науку отъ схоластическихъ туманностей и цпей суеврія и толкнула человчество на путь безстрастныхъ научныхъ изслдованій, одновременно убила въ корн своеобразный и пышно развивавшійся цвтокъ средне-вкового, (въ періодъ коммунъ и свободныхъ городовъ) искусства. Это случилось такъ же внезапно, какъ разливъ рки, уничтожающій посвы прибрежныхъ селеній: все должно было начаться съизнова, и какъ часто банальное и безсмысленное подражаніе античнымъ образцамъ замняло собой оригинальныя произведенія самобытнаго таланта, боле цнныя уже по тому, что они были самобытны!

Возрожденіе наукъ и искусствъ сопровождалось параллельно расколомъ церкви, извстнымъ подъ именемъ Реформаціи. Долго полагали, что эта революція была одна, изъ благодтельнйшихъ событій въ исторіи человчества, такъ какъ ею было завоевано право на индивидуальную иниціативу и освобождена мысль, которую католическіе священники намренно держали въ рабств невжества, полагая, что освобожденный человкъ длается независимымъ и стремится къ истинному равенству. Но теперь мы знаемъ, что Реформація положила только основаніе ряду новыхъ порабощающихъ личность церковныхъ общинъ, вмсто прежней единой католической церкви, монополизировавшей все право духовнаго порабощенія.

Реформація передала церковныя имущества и доходы въ пользованіе новой власти, и съ той и другой стороны стали возникать монашескіе ордена іезуитовъ и ихъ противниковъ, эксплуатировавшіе народъ новыми способами. Лютеръ и Кальвинъ къ тмъ, кто не раздлялъ ихъ взглядовъ, относились съ такой же фанатической нетерпимостью, какъ св. Доминикъ и Инокентій III. Какъ и инквизиторы они шпіонили, сажали въ тюрьмы, четвертовали, жгли на кострахъ: ихъ ученіе точно также требовало безусловнаго повиновенія королямъ и истолкователямъ «божественнаго слова». Безъ сомннія, существуетъ разница между протестантами и католиками: (я говорю о тхъ, которые исповдуютъ ту или другую религію совершенно искренно, а не по семейнымъ традиціямъ). Послдніе наивне и легковрне, никакое чудо ихъ не удивляетъ: первые же боле разборчивы въ таинствахъ, но съ тмъ большимъ упорствомъ держатся они тхъ, которыя ими признаны: они видятъ въ религіи личное дло, какъ бы творческую работу своего духа. Переставая врить, католикъ перестаетъ быть христіаниномъ; между тмъ какъ протестантъ-раціоналистъ, измняя толкованіе «божественныхъ словъ», обыкновенно переходитъ только въ новую секту: онъ остается ученикомъ Христа; упорный мистикъ, онъ сохраняетъ иллюзію свободы разума. Народы, также какъ и личности различны въ религіи, которую они исповдуютъ и которая боле или мене проникаетъ ихъ нравственное существо. У протестантовъ, конечно, больше иниціативы и систематичности въ поведеніи, но эта послдовательность становится неумолимо жестокой.

Вспомните то религіозное рвеніе, съ какимъ сверо-американцы отстаивали рабство негровъ, какъ «божественное учрежденіе».

Другое сложное явленіе относится къ великой эволюціонной эпох, кровавыми кризисами которой были американская и французская революціи. О, тогда — по крайней мр какъ казалось — перемны произошли исключительно въ интересахъ народа и эти великія историческія даты слдуетъ считать, какъ бы освящающими рожденіе новаго человка! Депутаты конвента хотли начать исторію съ перваго дня своей конституціи, какъ будто предшествующихъ вковъ не было вовсе и будто человкъ—гражданинъ дйствительно могъ считать началомъ своего существованія моментъ провозглашенія своихъ правъ. Дйствительно, этотъ періодъ былъ великой эпохой въ жизни націй, несбыточныя надежды овладли тогда міромъ, освобожденная мысль поднялась на такія высоты, какихъ никогда не достигала прежде, науки возродились, геній открытій безконечно расширилъ границы міра и никогда не появлялось такого множества людей, одушевленныхъ новымъ идеаломъ, готовыхъ ради него беззавтно жертвовать своею жизнью. Но эта революція, какъ мы знаемъ это теперь, была вовсе не революціей всего народа, это была революція извстныхъ слоевъ общества исключительно въ ихъ интересахъ. Права человка остались чисто теоретическими: провозглашенная одновременно съ ними гарантія частной собственности сдлала ихъ призрачными. Новый классъ жадныхъ хищниковъ принялся за дло накопленія богатствъ, буржуазія заняла мсто отжившаго класса, стараго дворянства, уже зараженнаго скептизмомъ и настроеннаго пессимистически, и новопришельцы стали эксплуатировать неимущіе классы съ такимъ усердіемъ и умніемъ, какимъ не обладали никогда прежніе правящіе классы. Во имя свободы, равенства и братства совершались всевозможныя злодянія. Во имя освобожденія міра, Наполеонъ велъ за собой милліонъ убійцъ; для блага дорогого отечества капиталисты создаютъ громадныя состоянія, строятъ большія фабрики, организуютъ могущественныя синдикаты, (монополіи), воскрешая въ новой форм прежнее рабство.

Кто не хочетъ ограничиваться словами, тотъ долженъ основательно узнать и вообще критически отнестись къ людямъ, заявляющимъ о своей преданности длу революціи. Недостаточно крикнуть кому-нибудь: Революція! Революція! чтобы мы тотчасъ же пошли за нимъ, только потому, что онъ захотлъ вести насъ. Вполн естественно, когда невжда слдуетъ своему инстинкту: разъяренный быкъ бросается на красный лоскутъ и постоянно угнетаемый народъ бросается на перваго встрчнаго, котораго ему укажутъ. Всякая революція хороша поскольку она направлена противъ гнета со стороны одной личности или цлаго строя; но если она ведетъ къ установленію новаго деспотизма, то можно спросить себя: не лучше ли направить ее по другому пути. Настало время сознательнаго примненія своихъ силъ: эволюціонисты, придя къ ясному сознанію, что именно они хотятъ осуществить въ ближайшую революцію, не ставятъ себ задачей поднять недовольныхъ и произвести смуту безъ цли и плана.

Можно сказать, что до сихъ поръ ни одна революція не была проведена вполн сознательно, и потому ни одна изъ нихъ не увнчалась полнымъ успхомъ. Вс эти великія движенія, безъ исключенія были почти безсознательными актами со стороны вовлеченныхъ въ нихъ массъ и если революціи и происходили успшно, то только благодаря искусству вожаковъ, сумвшихъ сохранить хладнокровіе и боле или мене руководить ими. Реформацію провелъ и воспользовался выгодами отъ нея лишь одинъ общественный классъ, и Французскую революцію совершилъ также одинъ классъ, выставлявшій на систематическій разстрлъ массы несчастныхъ, которые послужили лишь для того, чтобы доставить ему побду, и извлекающій теперь вс выгоды отъ революціи. Еще въ наши дни «четвертое сословіе» игнорируя крестьянъ, заключенныхъ, бродягъ, безработныхъ и всевозможныхъ отщепенцевъ, не впадаетъ ли также въ ошибку, считая себя особымъ классомъ и работая не для всего человчества вообще, но для своихъ избирателей, кооперативныхъ союзовъ и лицъ, доставляющихъ имъ средства.

Всякая революція иметъ свое сегодня и свое завтра. Сегодня народъ толкаютъ въ бой, завтра будутъ призывать его къ благоразумію; сегодня его увряютъ, что возстаніе есть священнйшій долгъ, а завтра будутъ проповдывать, что «наилучшая республика — есть королевство», или, что высшее самопожертвованіе состоитъ въ томъ, чтобы «перенести три несчастныхъ мсяца, ради общественнаго блага», или, пожалуй еще лучше, что никакое оружіе не можетъ замнитъ избирательнаго билета. Потокъ исторіи съ періодическими революціями похожъ на рку, запружаемую время отъ времени плотинами. Каждое правительство, каждая побдившая партія стремится въ свой чередъ запрудить этотъ потокъ, чтобы утилизировать его возможно боле для своихъ мельницъ. Надежды реакціонеровъ и заключаются именно въ томъ, что такъ будетъ всегда и что народъ, подобно стаду барановъ, позволитъ постоянно сбивать себя съ своей дороги и одурачивать при посредств солдатъ, или краснобаевъ адвокатовъ.