А что сказать о нашихъ юридическихъ учрежденіяхъ? Ихъ представители подобно священникамъ любятъ считать себя непогршимыми, и даже единодушному общественному мннію не всегда удается вырвать изъ ихъ рукъ и оправдать несправедливо осужденнаго человка. Представители власти ненавидятъ и боятся выпущеннаго изъ тюрьмы человка, который можетъ бросить справедливо въ лицо ихъ обвиненія въ своей разбитой, благодаря ихъ жестокости, жизни, за тотъ гнетъ общественнаго презрнія, который они наложили на него. Безъ сомннія, они не претендуютъ быть представителями божества, но разв судъ — абстрактное понятіе справедливости, — не символизируется изображеніемъ богини, статуи которой возвышаются во всхъ дворцахъ? Но подобно прежнимъ абсолютнымъ властелинамъ и магистратъ въ наше время не представляется уже такой недостижимой особой. Теперь они произносятъ свои приговоры отъ имени народа, но подъ предлогомъ защиты общественной нравственности, они тмъ не мене обладаютъ возможностью быть жестокими, приговаривать невинныхъ къ каторг и оправдывать преступника, если онъ занимаетъ высокое положеніе въ обществ. Въ его рукахъ мечъ закона и ключи тюрьмы: онъ можетъ и любитъ мучить еще не осужденнаго морально и физически предварительнымъ заключеніемъ, угрозами и предательскими общаніями обвинителя, такъ называемаго судебнаго «слдователя»: онъ воздвигаетъ гильотины и изобртаетъ орудія пытки; онъ воспитываетъ цлый штатъ полицейскихъ и шпіоновъ, агентовъ нравовъ — и изъ ихъ представителей во имя «защиты общества» образуется тотъ отвратительный міръ низкой, грубой мести и насилія, который представляютъ собой эти учрежденія.

Другимъ подобнымъ учрежденіемъ является армія, понятіе о которой смшивается съ представленіемъ о «вооруженной націи» у тхъ народовъ, гд требованія свободы на столько сильны, что правители ихъ принуждены обманомъ отстаивать это учрежденіе. Но мы горькимъ опытомъ убдились, что если личность солдата и обновилась, то рамки, въ которыхъ онъ долженъ двигаться, остались т же и принципы учрежденія не измнились. Людей теперь не покупаютъ въ Швейцаріи или въ Германіи, это уже не страшные «ландскнехты» и «рейтеры», но разв отъ этого солдаты боле свободны? 500.000 «интеллигентныхъ штыковъ», изъ которыхъ состоитъ армія Французской Республики имютъ ли право проявлять эту интеллигентность, когда капралъ, сержантъ или вс другіе высшіе представители военной іерархіи приказываютъ: «молчаніе въ рядахъ»! Такова военная формула — молчать должна даже сама мысль, и найдется ли хоть одинъ офицеръ, вышедшій изъ школы или же обучавшійся въ полку, который позволитъ, чтобы вс эти вытянувшіяся въ струнку передъ нимъ головы, осмлились мыслить иначе, чмъ онъ самъ. Его воля руководитъ всей этой коллективной массой, которая двигается взадъ и впередъ по мановенію его руки или по одному только взгляду. Онъ командуетъ: они должны повиноваться «На прицлъ! Пли»! и они должны стрлять въ тонкинца, негра, бедуина или въ парижанина, будь то другъ, или недругъ! «Молчаніе въ рядахъ»! И если каждый годъ армія пожираетъ все новыя толпы людей, которые превращаются въ манекеновъ, какъ того требуетъ принципъ дисциплины, не тщетная ли надежда ждать реформъ, улучшенія въ этомъ ужасномъ режим, въ которомъ подавляются вс безправные?

«Моя армія, мой флотъ» говоритъ императоръ Вильгельмъ, и пользуется всякимъ случаемъ, чтобы повторять своимъ солдатамъ и морякамъ, что они его вещь, что они принадлежатъ ему и физически и морально, и что они не должны смущаться ни на минуту стрлять въ отца или мать, если ихъ властелинъ укажетъ имъ эту живую цль. Вотъ что значитъ говорить ясно. По крайней мр эти чудовищныя слова имютъ то достоинство, что они ясно выражаютъ ту автократическую мысль, что наше общество таковое, какъ оно есть, есть божественное учрежденіе. И если въ Соединенныхъ Штатахъ, или въ свободной Гельвеціи главнокомандующій не осмливается произносить подобныхъ рчей, онъ тмъ не мене, руководится ихъ смысломъ и когда приходитъ время, онъ примняетъ ихъ дословно. Въ «великой» Американской Республик президентъ Макъ Кинлей наградилъ чиномъ генерала — героя, который примнялъ къ своимъ филипинскимъ плнникамъ «пытку водой» и отдалъ приказъ на остров Самаро разстрлять всхъ дтей старше десяти лтъ.

Въ маленькомъ кантон Ури другіе солдаты, которые не имютъ счастья проявлять свою дятельность въ такомъ же большомъ масштаб, какъ ихъ собратья въ Соединенныхъ Штатахъ, «возстанавливаютъ порядокъ», разстрливая своихъ братьевъ рабочихъ. Итакъ, не теряя своего нравственнаго и человческаго достоинства и понятія о своей независимости, люди принуждены въ продолженіи многихъ лтъ вести такой образъ жизни, который пріучаетъ ихъ къ преступленію, пріучаетъ переносить безъ возмущенія грубости и оскорбленія или, что всего хуже, заставляетъ ихъ отказаться отъ собственной мысли и воли, подчиниться чужой и совершать поступки, которые они никогда не совершали бы по собственной иниціатив. Солдатъ не безнаказанно молчалъ въ продолженіи двухъ или трехъ лтъ: будучи лишена возможности свободно высказываться, мысль его атрофируется. А во всхъ другихъ государственныхъ учрежденіяхъ, называйся они «либеральными», «благотворительными» или «чиновническими» разв происходитъ не то же самое, что въ суд и арміи. Не должны ли они фатально быть автократическими, злоупотребляющими властью и по этому вредными. Писатели—сатирики уже давно высмиваютъ бюрократическіе недостатки правительственныхъ учрежденій; но, какъ бы ни были смшны вс эти канцеляристы, вредъ причиняемый ими тмъ ужасне, что они дйствуютъ можетъ быть, вопреки желанію и ихъ самихъ едва ли можно упрекнуть въ немъ, этихъ безсознательныхъ жертвъ политическаго организма, застывшаго въ опредленныхъ формахъ и находящегося въ вчномъ противорчіи съ жизнью. Независимо отъ другихъ развращающихъ элементовъ, фаворитизма, бумажнаго длопроизводства, отсутствія полезной дятельности у цлой массы чиновничьяго люда, самый фактъ существованія регламентированнаго механизма съ его сводомъ законовъ, принужденіями и штрафами, жандармами и тюремщиками, вся эта путаница политическихъ, религіозныхъ, моральныхъ и соціальныхъ понятій, передаваемыхъ изъ поколнія въ поколніе — фактъ абсурдный самъ по себе, можетъ имть только противорчивыя послдствія. Жизнь полная неожиданностей, вчно возобновлящаяся, не можетъ быть втиснута въ рамки уже отжившихъ условій. Сложный и запутанный административный механизмъ не только длаетъ часто невозможнымъ разршеніе самыхъ простыхъ вопросовъ, но даже совсмъ останавливается въ самый необходимый и важный моментъ, и тогда только какой-нибудь «государственный переворот» можетъ облегчить положеніе. Правители и сильные міра жалуются въ такомъ случа, «что законность убиваетъ ихъ», смло выходятъ изъ ея рамокъ, чтобы «возстановить порядокъ». Удача легализируетъ ихъ поведеніе въ глазахъ историка, а неудача ставитъ въ ряды преступниковъ. Тоже самое постигаетъ и толпу подданныхъ или гражданъ, которые нарушаютъ правила и законы революціоннымъ путемъ: признательное потомство чтитъ ихъ, какъ героевъ; пораженіе обращаетъ ихъ въ разбойниковъ.

Формирующіеся учрежденія принадлежатъ къ самымъ опаснымъ; еще за долго до того, какъ они становятся оффиціальными, государственными учрежденіями, еще до полученія хартій изъ рукъ какого-нибудь государя, или представителей народа, они стремятся жить на счетъ общества и создать изъ своихъ интересовъ особую монополію. Такъ корпоративный духъ людей, получившихъ дипломъ изъ одной и той же высшей школы обращаетъ всхъ «коллегъ», какъ бы они хороши ни были, въ безсовстныхъ заговорщиковъ противъ общества, заключившихъ союзъ въ интересахъ собственнаго благополучія; этотъ духъ обращаетъ ихъ въ хищниковъ, которые станутъ обирать прохожихъ и длить между собою добычу... Посмотрите на этихъ будущихъ чиновниковъ, еще въ коледж въ своихъ нумерованныхъ кэпи или въ университет въ блыхъ или зеленыхъ шапочкахъ! облекаясь въ форму, они, можетъ быть, не давали никакой присяги, но отъ этого они ничуть не мене подчиняются духу касты и настойчиво стремятся избирать для себя благую часть. Попробуйте затронуть спесь старыхъ политехниковъ: попытайтесь устроить такъ, чтобы какой-нибудь человкъ съ заслугами занялъ мсто въ ихъ рядахъ и раздлилъ бы съ ними обязанности и почести. Самый могущественный министръ не могъ бы добиться этого. Ни за что не примутъ — «выскочку». Что до того, что инженеръ, длая видъ, будто онъ не позабылъ изученнаго съ такимъ трудомъ ремесла, строитъ непрочные мосты, слишкомъ низкіе туннели, непрочныя стны резервуаровъ, — нужно чтобы онъ прежде всего окончилъ высшую школу, и чтобы онъ имлъ честь принадлежать къ числу «pipos».

Соціальная психологія учитъ насъ относиться съ недовріемъ не только къ сложившейся власти, но и къ той, которая находится еще въ зародыш. Необходимо также тщательно разъяснить себ, что значитъ на практик, имющія, повидимому, невинный или даже соблазнительный смыслъ слова: «патріотизмъ», «порядокъ» и «соціальный миръ». Безъ сомннія — любовь къ отечеству — очень естественное и почтенное чувство: для изгнанника въ высшей степени отрадно слышать звуки родной рчи и увидть снова мста, которыя напоминаютъ родину. Любовь человка простирается не только на вскормившую его почву, на звуки рчи, которые усыпляли его въ колыбели, она относится также къ сынамъ его родной страны, съ которыми у него одинаковыя представленія, чувства и привычки, и наконецъ, если онъ человкъ съ возвышенной душой, онъ отдается всецло чувству солидарности съ тми, нужды и желанія которыхъ ему близки. Если патріотизмъ заключается въ этомъ — какой человкъ съ сердцемъ не патріотъ. Но почти всегда это слово скрываетъ въ себ смыслъ не имющій никакого отношенія къ «общности чувствъ» (Сенъ Жюстъ) или «любви къ стран своихъ отцовъ».

По странному противорчію никогда не говорили объ отечеств съ такой шумной аффектаціей, какъ съ того времени, когда оно готово раствориться въ великомъ отечеств всего человчества. Повсюду развваются національныя знамена, особенно у воротъ кабаковъ и на увеселительныхъ домахъ. «Правящіе классы» повсюду трубятъ о своемъ патріотизм, благоразумно помщая свои фонды заграницей и вступая въ торговыя сдлки съ Вной или Берлиномъ, торгуя всмъ, что имъ общаетъ доходъ, вплоть до государственныхъ тайнъ. Даже ученые, забывъ время, когда они составляли всемірную интернаціональную республику, говорятъ теперь о наук французской, нмецкой, итальянской, какъ будто можно подъ присмотромъ жандармовъ заключить въ границы познаніе фактовъ и пропаганду идей. Превозносится протекціонизмъ для произведеній ума, какъ для рпы или для хлопчато-бумажныхъ издлій. Но пропорціонально этому суженію мозговъ крупныхъ ученыхъ расширяется мысль малыхъ. Люди, стоящіе на верху, поневол сокращаютъ свои владнія и утрачиваютъ свои надежды по мр того, какъ мы — бунтовщики овладваемъ вселенной и расширяемъ свои сердца. Мы находимъ себ товарищей по всему земному шару, отъ Америки до Европы, и отъ Европы до Австраліи. Мы употребляемъ одинъ и тотъ же языкъ — языкъ борьбы за одн и т же интересы, и близокъ моментъ, когда мы вдругъ окажемся объединенными на общей тактик и на общемъ лозунг. Наши союзы возникаютъ во всхъ уголкахъ міра.

Въ сравненіи съ этимъ всемірнымъ движеніемъ — то, что привыкли называть патріотизмомъ есть явленіе регрессивное со всхъ точекъ зрнія. Нужно быть наивнымъ среди наивныхъ, чтобы не знать, что «катехизисъ гражданина» проповдуетъ любовь къ отечеству въ цляхъ служенія интересамъ и привиллегіямъ правящаго класса и что онъ стремится поддержать въ выгодахъ того же класса ненависть между слабыми и обездоленными, живущими по одну и другую сторону границы. Словомъ патріотизмъ, по новйшимъ комментаріямъ къ нему, прикрывается старая практика рабскаго подчиненія вол одного начальника, полное отреченіе отъ индивидуальности передъ людьми, обладающими властью, и стремящимися эксплоатировать цлую націю, какъ слпую силу въ своихъ интересахъ. Точно также слова «порядокъ», «соціальный міръ» — красиво звучатъ для нашего слуха: но мы хотимъ знать, что именно понимаютъ подъ этими словами — эти добрые апостолы — наши правители. Да, миръ и порядокъ — это великій идеалъ, котораго нужно достигнуть, — при одномъ условіи однако: этотъ миръ не долженъ быть миромъ могилы, а порядокъ не долженъ имть ничего общаго съ порядкомъ, который водворенъ былъ въ Варшав. Нашъ будущій миръ не долженъ имть своимъ источникомъ бесусловное господство однихъ и безнадежное порабощеніе другихъ: — нтъ, онъ долженъ покоиться на открытомъ и полномъ равенств всхъ товарищей.