Шрифт:
А пока в траншею падали все новые тела очередных жертв. И те, кого эта участь еще ожидала, присыпали землей трупы убитых.
– Мне запомнился один дождливый день, когда я принесла еду офицерам. Они прятались от непогоды под тентом, сооруженным из полотнища, служившего когда-то навесом для уличной лавчонки. Вместо шестов использовались воткнутые в землю копья. Из своего укрытия офицеры наблюдали за уничтожением людей, словно смотрели тщательно отрепетированный спектакль. Тут же находились перепуганные женщины, многим из которых даже не дали возможности полностью одеться. Их тоже пригнали сюда, чтобы показать казнь.
– Из толпы приговоренных время от времени раздавались голоса: это мужчины выкрикивали женские имена. Мне стало ясно, что те женщины выбраны не случайно - имперцы во время допросов выяснили, кто их мужья. Пары воссоединились самым жутким способом - разделенные, они могли видеть, но не имели возможности даже прикоснуться друг к другу.
– Мужчин поставили на колени на краю ямы. Их руки были крепко связаны за спиной кожаными ремнями. Сбившиеся в кучу женщины могли лишь беспомощно смотреть на лица своих мужчин, когда солдаты, ухватив за волосы, перерезали горло очередной жертве. Я отчетливо помню, как блестели мокрые от дождя и крови мускулистые тела тех солдат.
– Сделав свое дело, палач сбрасывал тело в яму и переходил к следующей жертве.
– Мужчины, ожидающие своей очереди, плакали, дрожали, выкрикивали имена своих любимых, в последний раз повторяли слова любви. Женщины отвечали тем же, с ужасом наблюдая, как падает в яму очередное тело - с перерезанным горлом, бьющееся в предсмертной агонии. Это было самое горькое и ужасающее зрелище из тех, что мне довелось увидеть.
– Многие женщины, при виде страшной смерти мужчин, без сознания падали на землю в мокрую грязь, смешанную с рвотой. Ровный шум дождя смешивался с полными ужаса женскими голосами, выкрикивающими имя очередной жертвы. Пленницы бились, пытаясь вырваться из стальной хватки охранников. А те, смеясь, выталкивали вперед то одну то другую, и громко рассказывали мужу о своих намерениях относительно его жены. Это была особая, извращенная жестокость, причинявшая такие страдания, размеров которых невозможно передать.
– Они ведь не просто навсегда разлучали семьи, они уничтожали связи между людьми. Каждый хоть раз задавался древним, как мир вопросом: как выглядел бы конец света? Так вот, думаю, конец света выглядел бы именно так. Если каждый человек - это отдельный маленький мир, значит в тот день наступил конец многих миров. Предсмертная агония множества людей сливалась в одну бесконечную агонию целого мира.
Ричард с силой сжал пальцами виски, словно хотел раздавить собственный череп. Наконец, тяжело вздохнув, он заставил себя заговорить.
– Разве никому не удалось бежать?– раздался в звенящей тишине его голос.– Неужели за все время, пока продолжались эти насилия и убийства, никто не сумел бежать?
Джебра кивнула.
– Уверена, что кое-кто пытался. Но наверняка я ничего не знаю.
– Убежавших было вполне достаточно, - тихим голосом произнесла Никки.
– Достаточно?– в ярости закричал Ричард, оборачиваясь к ней. Он постарался взять под контроль вспыхнувший гнев, чтобы голос звучал тише.
– Достаточно для чего?
– Достаточно, для их целей, - угрюмо ответила Никки, заглянув в его глаза. То, что она там увидела, заставило её помрачнеть ещё больше.
– Ордену отлично известно, что иногда пленники убегают. Время от времени, в самый разгар зверств, охранники намеренно расслабляются, чтобы кое-кто мог бежать.
Ричард почувствовал, что безнадежно теряется среди обрывков безрадостных мыслей и предположений.
– Но почему?
Никки долго и понимающе смотрела в его глаза, и, наконец, ответила.
– Чтобы жуткие слухи распространились как можно дальше. Чтобы следующий город, который они решат захватить, сдался без боя, а не оказывал сопротивление. Такая предварительная обработка позволяет Ордену добиться победы без необходимости драться за каждый пройденный шаг. Ужас, который внушают распространяемые слухи - мощное оружие, оно лишает храбрости тех, кто еще не подвергся нападению.