понятия, как единства лишь субъективного сознания, обусловлены

данным материалом, сами по себе пусты и имеют применение лишь в

опыте, другая составная часть которого, определения чувства и

созерцания, суть также лишь нечто субъективное.

Прибавление. Утверждать о категориях, что они сами по себе

пусты, будет не основательно, поскольку они имеют содержание уже

потому, что они определены. Содержание категорий, правда, не есть

чувственно воспринимаемое, пространственно–временное содержание,

однако последнее мы должны рассматривать не как недостаток

категорий, а скорее как их достоинство. Это находит признание уже и в

обыденном сознании: мы говорим, например, о книге или о речи, что

они полны содержания, когда мы в них находим мысли, общие выводы

и т. д., но мы, наоборот, не скажем, что книга, ну хоть какой нибудь

роман, содержательна, потому что в ней нагромождена масса

разрозненных событий, ситуаций и т. п. Этим, следовательно, обыденное

сознание также определенно признает, что для того, чтобы быть содержа-

ВТОРОЕ ОТНОШЕНИЕ МЫСЛИ К ОБЪЕКТИВНОСТИ 91

нием, требуется нечто большее, чем один лишь чувственный

материал; а что же такое это большее? Не что иное, как мысли, а в данном

случае прежде всего категории. — При этом следует еще заметить,

что утверждение, будто бы категории сами по себе пусты, несомненно

правильно в том смысле, что мы не должны останавливаться на них и

их целостности (на логической идее), а должны двигаться дальше и

переходить к реальным областям природы и духа. Однако мы не

должны понимать этого перехода так, будто, благодаря ему, прибавляется

к логической идее привходящее в нее извне, чуждое содержание, а

должны понимать этот переход так, что именно собственная

деятельность логической идеи определяет себя дальше и развивается в

природу и дух.

§ 44.

Категории поэтому неспособны быть определениями абсолютного,

так как оно не дано в восприятии, и поэтому рассудок, или познание

посредством категорий, не в состоянии постигать вещей в себе.

Примечание. Вещь в себе (а под вещью Кант понимает также и дух,

бога) обозначает предмет, поскольку отвлекаются от всего, что он

составляет для сознания, поскольку отвлекаются от всех

эмоциональных определений, равно как и от всех определенных мыслей

о нем. Легко усмотреть, что остается после этого: голая

абстракция, нечто совершенно пустое, что можно определить лишь как

потустороннее, отрицательное представления, чувства,

определенного мышления и т. д. Также просто соображение, что это caput

mortuum есть само лишь продукт мысли, а именно продукт мысли,

перешедшей к чистой абстракции, продукт пустого «я», которое

делает своим предметом это пустое тожество самого себя.

Отрицательное определение, которое получает это абстрактное тожество,

определенное как предмет, равно приводится среди кантовских

категорий и так же хорошо известно нам, как и вышеуказанное пустое

тожество. После всего этого нужно только удивляться, когда читаешь,

что мы не знаем, что такое вещь в себе, так как на самом деле нет

ничего легче, чем знать ее.

§ 45.

Разум, способность безусловного, усматривает обусловленность

этих опытных познаний. То, что здесь называется предметом разума,

безусловное или бесконечное, есть не что иное, как самому себе равное,

92

или, другими словами, это есть вышеупомянутое (§ 42) изначальное

тожество «я» в мышлении. Разумом называется абстрактное· «я»,

или мышление, делающее своим предметом или своей целью это

чистое тожество. Сравните примечание к предыдущему параграфу.

Этому всецело лишенному определенности тожеству несоотве с венны

опытные познания, ибо они представляют собою вообще

определенное содержание. Поскольку такое безусловное принимается за

абсолютное и истинное разума (за идею), постольку эти опытные

познания объявляются неистинными, явлениями.

Прибавление. Только Кант определенно выдвинул различие между

рассудком и разумом и установил это различие следующим образом: