оно мыслится. В повседневной жизни слово «спекуляция»

употребляется в очень неопределенном смысле и вместе с тем под ним

разумеют нечто весьма неважное; так, например, говорят о торговых или

брачных спекуляциях, разумея под этим выражением лишь то, что,

с одной стороны, в этих предприятиях выходят за пределы

непосредственно наличного и, с другой — что то, что образует содержание

подобных спекуляций, есть пока лишь нечто субъективное, но не

должно оставаться таковым, а его нужно осуществить или

переместить в область объективного.

ДАЛЬНЕЙШЕЕ ОПРЕДЕЛЕНИЕ ЛОГИКИ И ЕЕ РАЗДЕЛЕНИЕ 141

Об этом обычном употреблении слова «спекуляция» следует

сказать то же самое, что мы сказали выше об употреблении слова

«идея»; к этому мы должны прибавить еще дальнейшее замечание, что

часто и такие люди, которые уже причисляют себя к образованным,

тоже определенно говорят о спекуляции лишь в смысле чего–то

субъективного. Известное понимание природных или духовных состояний и

отношений природы или духа, — говорят эти люди, —может быть

прекрасным и правильным, если брать его чисто спекулятивно, но опыт

не согласуется с этим пониманием, и в применении к действительности

оно не может быть допущено. Против этого мы должны сказать, что

спекулятивное по своему истинному значению ни предварительно, ни

окончательно не есть нечто чисто субъективное, а есть, наоборот,

именно то, что содержит в себе снятыми те противоположности,

дальше которых рассудок не идет (и, следовательно, содержит в себе также

и противоположность между субъективным и объективным), и именно

этим обнаруживает себя как конкретное и целостность.

Спекулятивное содержание поэтому не может быть также выражено в

одностороннем суждении. Если, например, мы говорим, что абсолютное есть

единство субъективного и объективного, то это хотя и правильно, но

все же односторонне постольку, поскольку здесь выражено лишь

единство и подчеркивается именно оно, между тем как на самом деле

субъективное и объективное ведь не только тожественны, но также и

различны.

Относительно спекулятивного мышления мы должны еще

заметить, что следует понимать под этим выражением то же самое, что

раньше называлось мистикой. Последнее название применялось чаще

всего, когда речь шла о религиозном сознании и его содержании.

Когда в наше время говорят о мистике, то обыкновенно употребляют

это слово в смысле таинственного и непонятного, и, смотря по

характеру полученного образования и образу мыслей, одни смотрят на

мистику как на нечто подлинное, как на истинное познание, а другие

видят в ней суеверие и обман. Относительно этого понимания мистики

мы должны раньше всего заметить, что мистика, несомненно, есть

нечто таинственное, но она таинственна лишь для рассудка, и это проста

потому, что принципом рассудка является абстрактное тожество, а

принципом мистики (как синонима спекулятивного мышления) —

конкретное единство тех определений, которые рассудком признаются

истинными лишь в их раздельности и противоположности. И затем

прибавим, что если те, которые признают мистику истинным знанием,

142

остаются, однако, тоже при том, что она есть нечто всецело

таинственное, то они лишь высказывают этим, с своей стороны, что и для них

также мышление означает абстрактное полагание тожественности, и

что поэтому нужно, и по их мнению, отказаться от мышления или, как

часто выражаются, нужно взять в плен разум для того, чтобы

достигнуть истины. Но, как мы уже видели, абстрактное рассудочное

мышление столь мало представляет собою нечто незыблемое и

окончательное, что оно, наоборот, обнаруживает себя постоянным снятием

самого себя и переходом в свою противоположность, разумное же

мышление, как таковое, состоит, напротив, именно в том, что оно

содержит внутри себя противоположности как идеализованные моменты.