собою априорную конструкцию, — схему, которая якобы

навязывается мышлением природе. Ни о каком априоризме здесь речи

быть не может. Все законы выведены из действительности. Но

будучи раз выведены или открыты, они становятся прочным

достоянием теоретического мышления и превращаются уже в орудие

исследования.

Итак, на место саморазвития идеи мы ставим саморазвитие

материального мира, на место логических переходов мы ставим реальные

переходы в процессе развития. У Гегеля мы имеем, несмотря на

искусственность переходов категорий друг в друга и на идеалистический

характер всей его логики, абстрактную теорию диалектики, которая

в общем все же выражает — пусть в мистифицированной форме —

реальный процесс развития.

Энгельс сводит всю диалектику к трем основным законам. Отсюда

отнюдь не следует, будто Энгельс отвергает все вторичные законы

диалектики, как они формулированы Гегелем. Достаточно

проанализировать «Капитал» Маркса, чтобы убедиться в том, что мы здесь

имеем все основные законы диалектики в применении к политической

экономии. Энгельс лишь резюмирует содержание гегелевской

диалектики в трех основных законах: закон перехода количества в качество,

и обратно; закон взаимного проникновения противоположностей и

закон отрицания отрицания. «Все эти три закона, —говорит Энгельс, —

были развиты Гегелем на его идеалистический манер как простые

законы мышления: первый в первой части «Логики» — в учении

о бытии, второй занимает всю вторую и наиболее значительную

часть его «Логики», учение о сущности, наконец третий фигурирует

в качестве основного закона при построении всей системы. Ошибка

заключается в том, что законы эти не выведены из природы и

истории, а навязаны последним как законы мышления. Отсюда

вытекает вся вымученная и часто ужасная конструкция: мир — хочет

ли он того или нет — должен согласоваться с логической

системой, которая сама является лишь продуктом определенной ступени

развития человеческого мышления. Если мы перевернем это

отношение, то все принимает очень простой вид, и диалектические

законы, кажущиеся в идеалистической философии крайне

таинственными, немедленно становятся простыми и ясными. Впрочем, —

спешит прибавить Энгельс, — тот, кто хоть немного знаком с

Гегелем, знает, что Гегель приводит сотни раз из естествознания и

истории поразительнейшие примеры в подтверждение диалектических

законов» *).

Таким образом, Энгельс, критикуя идеалистическую основу

гегелевской логики, признает вместе с тем общую ее структуру

правильной, сводя сущность первой части «Логики», трактующей о бытии, к

закону перехода количества в качество и качества в количество, со

всеми относящимися сюда «вторичными» категориями. Содержание

учения о сущности Энгельс совершенно правильно сводит к основному

закону взаимного проникновения противоположностей, причем суть

диалектики Энгельс видит именно в учении о сущности. Закон

отрицания отрицания проходит, собственно, через всю «Логику» как один из

наиболее всеобъемлющих и широко действующих законов.

VIII.

Мы лишены возможности дать более или менее полный обзор

гегелевой логики; мы не намерены также заниматься здесь

материалистической ее критикой и интерпретацией. Единственное, что мы

считаем нужным сделать, — это высказать ряд критических замечаний

относительно гегелевского построения в целом. Вдаваться же в

подробности представляется нам совершенно невозможным, ибо это

потребовало бы слишком много места.

Нами выше было уже подчеркнуто, что гегелевская логика носит

по существу априорный и идеалистический характер. Развертывание

категорий совершается чисто логическим путем. Это развертывание

есть не что иное, как процесс саморазвития идеи, которая

раскрывает свои определения в определенной логической

последовательности. Одно понятие идеи, вследствие своей односторонности и

ограниченности, само переходит в другое понятие, которое, в свою очередь,

оказывается противоречивым и вынужденным, в силу этогоi перейти