Неужели можно было бы силой поддержать уваженіе к собственности, если бы в ум людей не существовало вмст с тм понятія о ней как о чем-то законном, пріобртенном личным трудом? Разв когда-нибудь самыя суровыя наказанія мшали нарушать ее тм, кто, не заботясь, законна она или незаконна, хотл жить на чужой счет? Если бы у людей в самом дл была та наклонность ко злу, которую им приписывают, то можно себ представить, что произошло бы, когда, разобравшись в своем бдственном положеніи, они увидали бы, что его причина лежит в частной собственности: общество перестало бы существовать, а вмсто него воцарилась бы «борьба за существованіе» в самом жестоком смысл слова; это было бы настоящее возвращеніе к варварству. Именно его стремленіе к «добру» было причиной того, что человк всегда позволял себя угнетать, порабощать, обманывать и эксплуатировать и что до сих пор он избгает пользоваться, хотя бы для своего окончательнаго освобожденія насильственными средствами.

В сущности, когда нам говорят, что человк дурен сам по себ, и что ни на какое измненіе в этом отношеніи разсчитывать нечего, это сводится к слдующему разсужденію: «Человк дурен, общество плохо устроено; к чему же терять время на достиженіе для человчества такого совершенства, которое для него невозможно? Постараемся лучше, по возможности, проложить дорогу себ самим. И если даже наши удовольствія будут куплены цною слез и крови тх жертв, которыми мы усем наш путь, то не всё ли равно? Нужно топтать других, если не хочешь быть самому растоптанным, а затм пусть тот, кто падает, устраивается как хочет!»

Привиллегированные классы сумли установить свое господство, усыпить рабочих и превратить их в своих защитников, сначала общая им лучшую жизнь – в другом мір, – затм, когда вра в Бога исчезла, проповдуя мораль, патріотизм, общественную пользу и т. под., наконец, в настоящее время, внушая им надежду на то, что всеобщее избирательное право даст им всевозможныя реформы и улучшенія, в дйствительности не осуществимыя (потому что нельзя уничтожить зло современнаго общества до тх пор пока не разрушена самая причина этого зла, пока не преобразовано само общество); но пусть только эти эксплуататоры бдняков попробуют провозгласить чистое право сильнаго, и они увидят, долго-ли продолжится их господство: на силу им отвтят силой!

В т времена, когда человк впервые начал группироваться с другими себ подобными, он был, вроятно, скоре еще животным, чм человком и представленія о нравственности и справедливости у него не существовало. Ему приходилось бороться с другими животными, бороться со всей окружающей природой; первыя человческія общества были, поэтому, вызваны по всей вроятности не чувством солидарности, а необходимостью соединить отдльныя силы. Эти общества, несомннно были вначал лишь временными и имли в виду лишь ловлю добычи, устраненіе различных препятствій, а поздне – отраженіе или уничтоженіе нападающаго врага. Только по мр того, как общества функціонировали, люди начали понимать всю их важность; общества стали тогда переживать первоначально намченную цль и понемногу сдлались постоянными.

Но в то же время эта жизнь, полная непрерывной борьбы должна была неизбжно развить в личностях кровожадные и деспотическіе инстинкты: слабым приходилось подчиняться гнету сильных, а иногда и служить им в пищу. Лишь гораздо поздне, вроятно, наступило время, когда наравн с силою начала господствовать хитрость.

Нужно сознаться, что когда мы изучаем человка в эту раннюю пору его существованія, он представляется нам довольно несимпатичным животным; но раз он мог развиться до своего теперешняго состоянія, раз он мог усвоить себ понятія и идеи, которыя отсутствовали у него раньше, то почему бы ему остановиться на этой точк и не пойти дальше? Отрицать возможность дальнйшаго прогресса было бы также нелпо, как если бы, в то время когда человк жил в пещерах и не имл ничего другого для своей защиты кром каменнаго оружія или палки, кто-нибудь сказал, что он никогда не будет способен строить блестящіе города и пользоваться паром и электричеством. Почему человку, сумевшему приспособить к своим нуждам подбор домашних животных, не сумть направить свой собственный подбор по пути добра и красоты, о которых он уже начинает составлять себ понятіе?

Человк мало по малу развивался и продолжает развиваться каждый день. Его понятія подвергаются постоянным измненіям. Физическая сила, если и служит до сих пор авторитетом, то во всяком случа уже не является предметом прежняго поклоненія. Развились представленія о нравственности, справедливости, солидарности; теперь они уже пріобрли такую силу, что привиллегированные классы должны, для поддержанія своих привиллегій, внушать людям, что их эксплуатируют и угнетают для их же пользы.

Но этот обман не может длиться долго. Люди уже начинают чувствовать, что им тсно в нашем плохо устроенном обществ; стремленія, зародившіяся цлые вка тому назад, но до сих пор бывшіе лишь неполными и единичными, начинают принимать опредленную форму и находить себ сочувствіе даже в рядах тх, кого можно включить в число привиллегированных личностей нашей современной общественной организаціи. Нт ни одного человка, который бы хоть раз в жизни не почувствовал себя возмущенным против современнаго общества, находящагося под властью умершаго прошлаго, – общества, которое точно задалось цлью оскорблять нас во всх наших чувствах, поступках и стремленіях, и от котораго человк тм больше страдает, чм больше он развивается. Идеи свободы и справедливости получают боле опредленное выраженіе, люди, провозглашающіе их, еще пока составляют меньшинство, но меньшинство уже настолько сильное, что правящіе классы начинают безпокоиться и бояться.

Итак, мы видим, что, подобно всм другим животным, человк есть ничто иное как продукт процесса развитія, обусловленнаго средою, окружающей его, и условіями существованія, которым он должен подчиняться или с которыми должен бороться. Но в отличіе от других животных – или, по крайней мр, в большей степени, чм они – он выучился понимать свое происхожденіе и имть извстныя стремленія по отношенію к будущему; от него самого зависит поэтому устранить то зло, которое ошибочно считают связанным с самим его существованіем. А раз он создаст себ иныя условія жизни, то он измнится и сам.

Помимо этого, вопрос можно формулировать слдующим образом: имет ли право человк – хорош он или дурен – жить как ему хочется и возмущаться когда его эксплуатируют или когда его хотят принудить к таким условіям жизни, которыя внушают ему отвращеніе? В настоящее время люди, стоящіе у власти и пользующіеся привиллегіей матеріальнаго благосостоянія, считают себя лучшими, но стоит только «худшим» свергнуть их, занять их мсто и помняться ролями, как у них будет ровно столько же права считать себя лучшими, как и у тх.