Грав Жан
Шрифт:
Если же мы признаем это эволюціонное происхожденіе человка, то для нас станет очевидным, что и посл появленія на земл первых мыслящих существ, для облегченія их дальнйшаго развитія не нужно было содйствія никакого Провиднія, никакого высшаго существа, которое дало бы в удл одним власть над своими ближними, другим – собственность на землю, а большинству – нужду и лишенія, повиновеніе своим господам и, как единственную функцію – работу в пользу этих послдних.
Но дло в том, что борьба за существованіе была вначал единственною основою жизни; единственной заботой человка было състь другого, чтобы не быть съденным самому. Когда же люди начали безсознательно пользоваться иным, гораздо боле высоким принципом, – принципом ассоціаціи для совмстной борьбы, – то в образовавшемся таким образом обществе должно было неизбжно проявиться стремленіе к борьбе и господству, переданное человку по наследству от предыдущих поколеній. Личности, у которых это стремленіе было сильне, взяла верх над тми, у которых оно было слабе. Установившаяся таким образом власть видоизмнялась затм сообразно развитію человческаго ума; общественный строй подвергался различным превращеніям соотвтственно тому, царили ли в обществ сила, религіозный дух, или коммерческій разсчет. В этих разнообразных формах власть удержалась до наших дней и будет держаться до тех пор, пока человк не избавится от своих ошибок и предразсудков, не завоюет себе независимость и не перестанет порабощать других, из боязни быть самому порабощенным боле сильными.
Когда легенда о божественном происхожденіи власти и собственности оказалась разрушенной самой буржуазной наукой, буржуазія постаралась дать им другую основу, более прочную и более естественную. Политико-экономы возвели в «естественные законы» т факты общественной жизни, которые в дйствительности происходят от плохой организаціи общества, приняли их за причину того, чего они в сущности являются лишь слдствіями, и украсили вс эти нелпости названіем науки. Чтобы узаконить самыя безобразныя общественныя преступленія, самую страшную эксплуатацію со стороны капитализма, они хотли свалить всю вину в существующей бдности на самих же бдняков; они возвели в закон самосохраненія общества самый уродливый эгоизм, который, как мы видли выше, может вести лишь к общественным столкновеніям, к трат сил и общественному регрессу, – если только он не смягчается другим, боле развивающим и боле гуманным началом – солидарностью.
Буржуазное общество основано на капитал, а этот послдній является в форм денег; но, чтобы замаскировать ту исключительную роль, которую он играет в производств и обмн, политико-экономы включают в понятіе о капитале все. Человк, который женится и производит на свт дтей, затрачивает капитал, но вмст с тм и создает его вновь, потому что ребенок, когда он выростет, сдлается в свою очередь капиталом! Мышечная сила, которую рабочій тратит в производств есть капитал! Замтим, что помимо своих рук рабочіе всегда вносят в свою работу – какова бы она ни была – и извстное количество умственнаго труда, часто превышающее соотвтственный труд предпринимателя; но так как, в таком случа, пришлось бы считать на долю рабочих двойную пропорцію капитала, а это стеснило бы политико-экономов в их разсчетах, то они и обходят этот факт молчаніем.
Но так как сведеніем всей человческой дятельности на понятіе о капитал все таки нельзя объяснить происхожденіе капитала, то они и изобрли слдующее: «капитал – это та доля пріобртеннаго трудом, которую предусмотрительные люди не потребили сразу, а сберегли в виду будущих потребностей. » И вот здсь-то интересно сдлать нкоторый разсчет.
Всякій капитал, пущенный в оборот, говорят политико-экономы, должен принести: 1) извстную сумму, равную затраченной, чтобы цликом возстановиться, и 2) извстную прибыль, представляющую как бы страховую премію за риск, которому подвергается капитал. А так как рабочій, которому платят за его труд, ничм не рискует, то он имет право лишь на первую долю, которая даст ему возможность возмстить потраченный им капитал, т. е. питаться, одваться, имть помщеніе и вообще возстановлять свои силы. Имть дтей он должен не больше, чм позволяет ему избыток его заработка.
Что же касается хозяина, то это – дло совсм другое. Он вносит прежде всего первоначальный капитал, который идет на плату рабочим и на необходимыя покупки и представляет собою сумму тх удовольствій, которых он лишал себя в прошлом. Как и капитал рабочаго, этот капитал должен прежде всего возстановить самого себя и кром того принести еще страховую премію за риск; эта премія составит прибыль эксплуататора. Кром того, если дло идет о промышленном предпріятіи, то в него вкладывается еще и стоимость построек и машин, которая также должна вернуться капиталисту и принести ему страховую премію. Мало того: его ум, тоже представляет собою капитал, и капитал не малый. Капиталист должен сумть выгодно помстить свой капитал, должен умть управлять своими длами и самим собою узнавать, какіе предметы выгодне производить, гд существует на них спрос и т. под. Этот третій капитал тоже должен быть возвращен ему из его предпріятія. Прибавьте к этому, что, если предприниматель – инженер, ученый, врач, то вознагражденіе должно быть еще гораздо больше, потому что для образованія этого капитала потребовалось много затрат, а слдовательно, и возстановленіе его стоит дороже.
Затм, раз только это тонкое различіе между различными элементами, участвующими в производств, установлено, то существующее распредленіе оказывается вполн справедливым: капиталист получает свои три доли из общаго продукта – вот и все. Вдь рабочій получил свою часть, чего же ему еще нужно? Пусть тоже сберегает, а затм вложит свои сбереженія в какое-нибудь промышленное предпріятіе; тогда он тоже будет получать тройную долю. Если он хочет чего-нибудь добиться, пусть прежде всего научится ограничивать себя! Пусть не тратит безсмысленно своих денег по кабакам! Пусть не производит на свт так много дтей! Борьба тяжела и человк должен умть отказывать себ в удовольствіях в настоящем, если хочет увеличить их в будущем!
Ршаются ли господа экономисты, толкующіе нам об ум капиталистов, утверждать, что тот, кто наживает милліоны биржевой игрой, спекуляціями и монопольным захватом, тратит в милліон большую умственную силу, чм – я не говорю уже рабочій, котораго можно считать артистом своего дла, – но даже самый простой рабочій, в самом обыденном ремесл? Возьмите любого рабочаго – из тх, кому судьба наиболе благопріятствует, кто получает сравнительно хорошую заработную плату, никогда не остается без работы, никогда не болет. Сможет ли этот рабочій жить той широкой жизнью, которою должны были бы пользоваться вс, сможет ли он удовлетворять, продолжая работать, всм своим физическим и умственным потребностям? Да что об этом говорить: он не сможет удовлетворить даже сотой доли своих потребностей, если даже он будут у него самыя ограниченныя, а если он захочет сберечь себ хоть что-нибудь на старость, то ему придется еще больше сокращать их. И все таки, как бы он ни был бережлив, ему никогда не удастся скопить столько, чтобы имть возможность жить не работая. Сбереженій, сдланных в производительную пору его жизни, едва хватит на пополненіе того дефицита, который принесет с собою старость – если только он не получит наслдства или, вообще, в его жизни не произойдет какой-нибудь счастливый случай, не имющій ничего общаго с трудом.
А сколько на одного такого привиллегированнаго рабочаго приходится бдняков, никогда не имющих возможности утолить свой голод! Развитіе машин дает возможность эксплуататорам уменьшить свои рабочій персонал; безработных рабочих, которые понижают заработную плату и увеличивают безработицу, становится все больше и больше; кром того, заработок уменьшается еще вслдствіе болзней, так что, в конце концов, рабочій, пользующійся достатком, все больше и больше обращается в ми: он не только не может разсчитывать выбраться из нужды, но если буржуазное общество продержится еще долго, ему предстоит все глубже и глубже погружаться в нее.