{§ 451}

Представление в качестве внутриусвоенного созерцания есть нечто среднее между интеллигенцией, поскольку она находит себя непосредственно определенной, и ею же в ее свободе, т. е., мышлением. Представление есть непосредственная принадлежность

{254}

(Ihrige) интеллигенции, еще отмеченная односторонней субъективностью, поскольку именно эта ее принадлежность еще обусловлена непосредственностью, не есть еще бытие само по себе. Путь интеллигенции в представлении состоит в том, чтобы непосредственность также сделать внутренней, себя внутри себя самой положить созерцающей, как и снять субъективность внутреннего, в нем самом его же сделать себе чуждым, и в его собственной внешности быть внутри себя. Поскольку, однако, деятельность представления начинается с созерцания и с его уже готового материала, постольку эта деятельность еще носит на себе черты этого различия, и ее конкретные порождения в ней есть еще синтезы, только в мышлении превращающиеся в конкретную имманентность понятия.

Прибавление. Различные формы духа, находящегося на стадии представления, обыкновенно — в еще большей мере, чем это имеет место на предшествующей ступени интеллигенции, — рассматриваются как обособленные, друг от друга независимые силы или способности. Наряду со способностью представления вообще, говорят и о силе воображения и о силе памяти, рассматривая при этом взаимную самостоятельность этих форм духа, как нечто не подлежащее никакому сомнению. Истинно-философское постижение, однако, состоит как раз в том, что существующая между означенными формами разумная связь постигается в понятии и познается осуществляющееся в этих формах органическое развитие интеллигенции.

Ступени этого развития, для облегчения их обозрения, мы обозначим здесь уже заранее в общей форме.

??) Первую из этих ступеней мы называем воспоминанием (Erinnerung) в собственном смысле этого слова, согласно которому оно состоит в непроизвольном воспроизведении некоторого содержания, которое уже принадлежит нам. Воспоминание образует абстрактнейшую ступень интеллигенции, проявляющей свою деятельность в представлениях. Представленное содержание здесь еще то же самое, как и в созерцании; в этом последнем оно получает свое подтверждение, как и, наоборот, содержание созерцания подтверждается моим представлением. На этой стадии мы имеем, следовательно, содержание, которое не только созерцается как сущее, но в то же время и вспоминается, полагается как мне принадлежащее. В таком определении содержание есть то, что мы называем образом.

??) Вторая ступень в этой сфере есть сила воображения. Здесь вступает в силу противоположность между моим субъективным или представленным содержанием и содержанием предмета в созерцании. Сила воображения вырабатывает свойственное ей содержание тем, что она мысляще относится к предмету созерцания, — выделяет всеобщее в нем — и придает ему определения, которые присущи «я». Таким образом, сила воображения

{255}

перестает быть только формальным воспоминанием и становится воспоминанием, затрагивающим содержание, его обобщающим и тем самым создающим всеобщие представления. Так как на этой стадии господствует противоположность субъективного и объективного, то единство этих определений не может быть здесь не- посредственным как на ступени простого воспоминания, но лишь единством восстановленным. Это восстановление происходит таким образом, что созерцавшееся внешнее содержание подчиняется поднятому до всеобщности содержанию представления, низводится до знака последнего, само же это представленное содержание именно вследствие этого делается объективным, внешним, об- разным.

??) Память есть третья ступень представления. Здесь, с одной стороны, знак припоминается, принимается в интеллигенцию, с другой стороны, этой последней, как раз благодаря этому, дается форма чего-то внешнего, механического, — и на этом пути порождается единство субъективного и объективного, образующее переход к мышлению как таковому.

аа) Воспоминание § 452 В качестве созерцания, первоначально имеющего характер воспоминания, интеллигенция полагает содержание чувства в свое внутреннее, в свое собственное пространство и свое собственное время. Таким образом, содержание есть 1) освобожденный от своей первой непосредственности и абстрактной единичности в отношении к другому образ, в качестве принятого во всеобщность «я». Образ не имеет уже более той полной определенности, которую имеет созерцание; он произволен или случаен, вообще изолирован от внешнего места, времени и непосредственной связи, в которой находилось созерцание.

Прибавление. Так как интеллигенция, по своему понятию, есть для-себя-сущая бесконечная идеальность или всеобщность, то пространство и время интеллигенции суть всеобщее пространство и всеобщее время. Поэтому, полагая содержание чувства во внутреннее существо интеллигенции и тем самым превращая его в представление, я извлекаю его из его обособленности в пространстве и времени, с которой это содержание связано в своей непосредственности и от которой я сам завишу в ощущении и в созерцании. Отсюда, во-первых, следует, что в то время как для ощущения и созерцания необходима непосредственная наличность вещи, я, напротив, где бы ни находился, могу себе представить нечто, хотя бы весьма отдаленное в смысле внешнего пространства

{256}

и внешнего времени. Во-вторых, из сказанного выше следует, что все, что происходит, лишь через принятие его в представляющую интеллигенцию получает для нас длительное существование и что, напротив, события, которые со стороны интеллигенции не были удостоены этого принятия в нее, превращаются в нечто полностью прошедшее. Представленное приобретает, однако, эту непреходящесть лишь за счет ясности и Свежести непосредственной, со всех сторон твердо определенной единичности созерцаемого; созерцание, становясь образом, затемняется и стирается.

Что касается времени, то относительно субъективного характера, который оно приобретает в представлении, здесь следует еще заметить, что в созерцании время становится для нас коротким, когда мы созерцаем многое, долгим, напротив, когда недостаток данного материала побуждает нас к рассмотрению нашей бессодержательной субъективности; но что, наоборот, в представлении те промежутки времени, в которые мы были многообразно заняты, кажутся нам долгими, тогда как те, напротив, когда мы были мало заняты, кажутся нам короткими. Здесь, в воспоминании, мы имеем в виду нашу субъективность, наш внутренний мир и определяем меру времени сообразно тому интересу, который оно для нас имело.