{§ 467}

По отношению к этому содержанию а) формально тождественный рассудок есть та способность, которая припоминаемые представления перерабатывает в роды, виды, законы, силы и т. д., вообще в категории, в том смысле, что материал познания впервые только в этих формах мысли получает истину своего бытия. Как бесконечная внутри себя отрицательность мышление есть?) по существу разобщение, — суждение, которое не растворяет, однако, понятия в прежнюю противоположность всеобщности и бытия, но различает его соответственно присущим самому понятию связям и?) мышление снимает определенность формы и полагает в то же время тождество различий — формальный разум, умозаключающий рассудок. — Интеллигенция познает в качестве мыслящей, и при этом а) если рассудок объясняет единичное из своих всеобщностей (категорий), то он называется понимающим;?) если он объясняет это единичное как всеобщее (род, вид) в суждении, то в этих формах содержание является как данное;?) но в умозаключении он из себя определяет содержание, снимая упомянутое различие по форме. Вместе с усмотрением необходимости исчезает и последняя непосредственность, еще присущая формальному мышлению.

* В логике мы имеем дело с мышлением, как оно еще есть только в себе, и разум развивается здесь в этой от всех противоположностей свободной стихии. В сознании мышление точно так же выступает как некоторая ступень (см.

{§ 437}

, примеч.). — Здесь разум выступает перед нами как истина противоположности, — так, как он сам определил себя в пределах духа. — Мышление потому все снова выступает в этих различных частях науки, что эти части различаются только элементом и формой противоположности, мышление же есть единый центр, в который как в свою истину возвращаются противоположности.

Прибавление. До Канта у нас не проводили никакого определенного различия между рассудком и разумом. Если мы не

{278}

хотим, однако, опуститься до вульгарного сознания, грубо стирающего различные формы чистого мышления, то между рассудком и разумом должно быть установлено то определенное различие, что для последнего предмет есть нечто в-себе-и-для-себя-определен- ное, есть тождество содержания и формы, всеобщего и особенного, — тогда как для первого — предмет, напротив, распадается на форму и содержание, на всеобщее и особенное, на пустое в-себе и на извне привходящую к нему определенность, — так что, следовательно, в рассудочном мышлении содержание равнодушно к своей форме, тогда как в разумном или понимающем познавании содержание из себя самого порождает свою форму.

Но хотя рассудок и заключает в себе только что указанный недостаток, он тем не менее необходимый момент разумного мышления. Его деятельность состоит вообще в абстрагировании.

Если он случайное отделяет от существенного, то он безусловно действует правомерно и является тем, чем он и должен быть в действительности. Поэтому того, кто преследует какую-нибудь существенную цель, называют человеком рассудка. Без рассудка невозможна также и никакая устойчивость характера, ибо для этой последней требуется, чтобы человек твердо держался своей индивидуальной сущности. Однако рассудок может и, наоборот, какому-нибудь одностороннему определению придать форму всеобщности и тем самым превратиться в противоположность здравого человеческого рассудка, одаренного пониманием существенного.

Второй момент чистого мышления есть акт суждения.

Интеллигенция, которая в качестве рассудка отторгает одно от другого разные, в конкретной единичности предмета непосредственно соединенные между собой абстрактные определения и отделяет их от предмета, — в то же время с необходимостью переходит прежде всего к тому, чтобы отнести предмет к всеобщим мысленным определениям и тем самым рассматривать его как отношение, как объективную связь, как некоторую целокуп- ность. Эту деятельность интеллигенции часто называют уже пониманием, однако несправедливо. Ибо на этой стадии предмет постигается еще как нечто данное, как нечто зависимое от другого, им обусловленное. Обстоятельства, обусловливающие явления, имеют здесь значение еще самостоятельных существований.

Поэтому тождество явлений, отнесенных друг к другу, является еще чисто внутренним и именно потому чисто внешним.

Понятие раскрывается поэтому здесь еще не в своем настоящем облике, но лишь в форме необходимости, чуждой природе понятия.

Только на третьей, ступени чистого мышления понятие познается как таковое. Эта ступень представляет собою, следовательно, понимание в собственном смысле слова. Здесь всеобщее познается как обособляющее само себя и из этого обособления собирающее его черты в единичность, или, что то же самое, обо-

{279}

собленное из своей самостоятельности низводится здесь до момента понятия. Соответственно этому всеобщее уже не есть здесь некоторая внешняя к содержанию, но, напротив, истинная, из себя самой порождающая содержание форма, — само себя развивающее понятие предмета. Мышление на этой стадии не имеет, следовательно, никакого другого содержания, кроме самого себя, — кроме своих собственных, имманентное содержание формы образующих определений; оно ищет и находит в предмете только само себя. Поэтому предмет только тем отличается здесь от мышления, что он имеет форму бытия, устойчивого существования-для- себя (Fur-sich-Bestehens). Тем самым мышление стоит здесь в совершенно свободном отношении к объекту.

В этом, со своим предметом тождественном мышлении, интеллигенция достигает своего завершения, своей цели; ибо отныне она на деле есть то, чем она лишь должна была бы быть в своей непосредственности, — сама себя знающая истина, сам себя познающий разум. Знание составляет теперь субъективность разума, и объективный разум положен теперь как знание. Это взаимное проникновение мыслящей субъективности и объективного разума есть конечный результат развития теоретического духа, проходящего через предшествующие чистому мышлению ступени созерцания и представления.