— Милосердие? — Талиессин выглядел озадаченным. — Какой смысл вы вкладываете в это весьма обтекаемое понятие, сударь?

Вейенто пожал плечами.

— Насколько мне известно, эльфийские короли всегда избегали приговаривать людей к смертной казни. К этой мере прибегали лишь в крайних случаях… А ваше положение еще весьма шатко, и, когда вы возложите на себя корону вашей матери, вам придется проявить терпение. Терпимость.

— Я не вполне понял последнее слово, — сказал Талиессин.

— Почему? — удивился Вейенто. — Терпимость. Снисходительность к чужим недостаткам.

— Мне всегда почему-то казалось, что это слово ругательное, — вздохнул Талиессин. — Век живи — век учись. А что вы имели в виду под чужими недостатками? Чрезмерную догадливость ваших подручных?

— Я имел в виду горячность, ложно понятую преданность. Я имел в виду отсутствие политической зрелости, — сказал Вейенто.

— Точнее выражаясь, вы имели в виду убийц моей матери? — сказал Талиессин. Ему доставляло странное удовольствие произносить эти слова. Он даже улыбнулся.

— Да, — твердо произнес герцог. — Эльфийский король, особенно в дни коронационных торжеств, должен помиловать преступников.

— Такова традиция?

— Такова традиция, — подтвердил герцог.

— Но ведь я могу убить их до моей коронации, — предложил Талиессин. — Или вообще задушить в тюрьме. Тайно. Мне Адобекк уже предлагал такой выход. А вы что скажете, дорогой кузен? Видите, я ценю вашу политическую зрелость.

— Скажу, что жест доброй воли был бы для вас сейчас весьма кстати, — отозвался Вейенто. — Впрочем, я не хочу просить за них. Я уже сказал: их судьба в ваших руках; но эльфийский король обязан быть снисходительным.

— Выражено с предельной точностью, — кивнул Талиессин. Странное выражение глубокой задумчивости появилось на его лице. Вейенто с интересом наблюдал за ним.

Уида вдруг приблизилась и обняла Талиессина за плечи. Вейенто вздрогнул: до сих пор он не замечал эльфийку. Ему казалось, что она, покинув зал, уже ушла в опочивальню; но она, оказывается, все время находилась здесь.

— Я хотел бы забрать гномку, — сказал Вейенто. — Знаю, она тоже провинилась… Но ее покушение не увенчалось успехом. И кроме того, мне необходимо поддерживать добрые отношения с ее народом, так что…

Талиессин несколько мгновений насмешливо рассматривал герцога, так что тот даже смутился, а затем, радостно взвизгнув, повис у него на шее.

— Я обожаю вас, кузен! — объявил наследный принц. — Вы дали мне кучу великолепных советов, а под конец явили такую политическую зрелость, что я, кажется, обмочился…

На сей раз Вейенто не позволил смутить себя.

— Так вы отдадите мне ее? — повторил он настойчиво.

— Разумеется… — Принц хмыкнул. — Я рад, что наши намерения совпали. — И добавил: — Сдается мне, кузен, мы с вами родственные души.

Герцогиня Ибор вынуждена была тщательно прятать свое негодование. Муж ничего ей не объяснял. Муж проводил с ней только пару часов в день — ночью, перед сном, но и в эти часы они почти не разговаривали. Что-то явно происходило, однако Вейенто не считал нужным поставить в известность свою молодую супругу.

В конце концов она взорвалась.

— Я желаю знать… — начала она запальчиво.

Вейенто положил ей на губы свою широкую, крепкую ладонь.

— Тише, любимая. Вы разбудите половину дворца.

— Ужасное место, — проговорила она в сердцах. — Никакого уединения.

— Таков закон здешней придворной жизни, — ответил ее супруг. — По счастью, завтра мы уезжаем.

Он осторожно убрал руку. Герцогиня блестела в темноте глазами.

— Мы уезжаем? — прошептала она. — Но это невозможно… Коронация, королевская свадьба… Вы хотите, чтобы я пропустила эти события?

Вейенто поморщился.

— Мне показалось, что вы в основном озабочены собственной персоной, любимая. Хотя, разумеется, это не так. Я ошибаюсь. Вы не можете быть настолько неразумны.

— Нет уж! — возмутилась дочь Ларренса. — Я именно неразумна! Я вышла за вас для того, чтобы войти в высший свет, чтобы находиться поблизости от королевского трона, чтобы…

— Да, я знаю нашу самую отдаленную и самую сокровенную цель, — перебил Вейенто. — Не будем заострять на ней внимание. Не сейчас. Тем более что Талиессин, кажется, глупее, чем я предполагал…

— Что?

Он приподнялся на локте и зашептал в самое ухо жены:

— Для того чтобы отомстить за смерть своей матери, он откажется от коронации.