Он хотел бы дать ей любые гарантии, но в то же время уровень адреналина в крови явно подскочил.

— Ты хочешь, чтобы я держал язык за зубами? — Если ее секрет действительно так опасен, как она говорит, как он сможет хранить эту тайну?

— Я надеюсь, когда я расскажу тебе все, ты поймешь, почему это надо хранить в тайне. Догадываюсь, что обнародовать эту историю будет для тебя большим соблазном. — Она сжала подлокотник, пальцы ее побелели. — И это пугает меня.

Он даже приблизительно не догадывался, о чем пойдет речь.

— Ты так и не ответила мне.

— Я знаю. — Она подвинулась к нему. Ее близость кружила ему голову.

— Это потому, что я до сих пор не получила то, что нужно мне.

— Информацию о моей личной жизни. — Он ухмыльнулся.

— Честная сделка.

Когда она взглянула на него, дразня своими влажными губами, это не показалось ему таким уж честным. Особенно разглашение информации, которая касалась его личной жизни. Ею он не делился даже со своими братьями. А они были его лучшими друзьями.

Но он привел Слоун домой, куда он не приводил еще ни одну женщину. И это казалось правильным и естественным.

— Ты действительно хочешь узнать обо мне после такого тяжелого дня?

— Хочешь сбить меня с толку?

— Нет, — засмеялся он.

— Хорошо.

Она привалилась к нему и зевнула. Забавно. Она колебалась, рассказывать ли ему о подробностях своей жизни, но тело говорило о явном доверии. Понимает ли она это?

Он-то понимал, и это до смерти пугало его. Даже разговор о подробностях его личной жизни не пугал его так, как мысли о его чувствах к Слоун.

— Мой отец умер, когда мне было восемнадцать, — сказал он наконец.

Он никогда не говорил об этом ни с одной женщиной, даже с Синди, с которой его связывали самые долгие отношения.

— Извини, — пробормотала Слоун.

Он пожал плечами:

— Так уж случилось. Я бросил колледж, стал работать в газете и помогал матери растить братцев. Другого пути не было. — Он вспомнил это время, и боль воспоминаний нахлынула на него.

Слоун слушала его и наконец поняла, что сделало его таким, какой он есть.

— Ты хороший человек, Чейз Чандлер. — Она поняла, что он имел в виду, когда говорил о том, что живет для других. Как много компромиссов между желаниями и долгом было в его жизни!

Он что-то пробормотал, и она догадалась, что принимать комплименты было для него непривычно.

— Должно быть, тебе было трудно.

— Временами. И показывать хороший пример для братьев надоело до чертиков. — Его смех отозвался в ней. — Я не мог уделять время для общения с другими людьми, пока братья были маленькими и жили с матерью.

— А что случилось, когда они ушли из дома? — спросила она, пересилив себя.

— Благоразумие вошло в привычку. Кроме того, я жил в маленьком городке, а здесь, если ты не хочешь, чтобы твою жизнь транслировали следующим утром по телевидению, не делай того, о чем можешь потом пожалеть. То есть не проводи досуг так, как ты это сделала вчера в баре в соседнем городке. — Его пальцы пробежали по ее волосам.

— А что у тебя с Синди? — с усилием спросила Слоун, удивляясь тому, что одно его прикосновение пробудило в ней такие чувства.

— Что если я скажу, что у нас были близкие отношения? Тогда ты успокоишься?

— Если я скажу, что у меня с Самсоном тоже отношения, это тебя успокоит? — ответила она.

— Туше! — ухмыльнулся Чейз.

— Насколько близкие? — Слоун атаковала, другого выбора у нее не было. Она слишком сильно хотела знать правду.

Последовала длинная пауза, прежде чем Чейз произнес:

— Мы были любовниками.

Его ответ задел ее сильнее, чем она ожидала.

— А сейчас? — Слоун едва могла говорить.

Он вздохнул:

— У нас полное взаимопонимание. Никто из нас не хочет отношений, требующих ответственности. Мы вместе, когда нам удобно, — объяснил он.

— Ты до сих пор не ответил на первый вопрос. Вы все еще вместе?

— Все не так просто. Ты ведь слышала, что она не получала от меня известий долгое время. — Он пожал плечами, а его пальцы начали массировать ее шею. — Синди привлекательная, и с ней…