— Нельзя, — сказал я, делая ему массаж.

— Мне нельзя, а тебе-то можно, — возразил он.

До этого я не додумался. Действительно, почему я решил, что прыгать с парашютом должен только Алешка? Все космонавты с парашютами прыгают. Значит, и я должен прыгать.

Я подобрал зонт, легко взобрался на первый, самый толстый сук, постоял немного и полез выше.

У сосны тоже этажи есть. С каждым этажом сучья становятся все тоньше и тоньше, а ветви все гуще. Внизу остались те, с которых сорвался Алешка, а я лез все выше и выше.

Наконец я остановился и сел, свесив ноги. Буду отсюда прыгать. Отдохну, восстановлю дыхание и прыгну.

Алешка энергично качал головой и размахивал руками, отдавая какие-то команды, но я не понимал его.

Никогда я не взбирался так высоко. По золотистой ржи пробегали дорожки и терялись вдали. Из-за густых развесистых ив выглядывали дома. На дальнем лугу у березовой рощи паслись пестрые коровы, а там, дальше, синел лес.

Красива наша земля сверху. Очень красива. Внизу как-то не ощущаешь всей красоты. Над тобой, задевая за верхушку сосны, проплывают облака. Вдали зеленеют деревья и змейкой извивается река. А вокруг — горизонт, то есть то место, где небо сходится с землей. Не по-настоящему сходится, а «якобы». Так говорила нам Дина Петровна, географичка. Однажды я позабыл сказать слово «якобы», и ответ получился неправильный. Тройку схватил. С тех пор это слово на всю жизнь в память врезалось.

— Прыгай!! — донеслось до меня.

— Сейчас, — нехотя ответил я, пытаясь раскрыть зонт.

Я глянул вниз и растерялся. По телу пробежали противные мурашки, а в душу закралась тоска.

— Мягкой тебе посадки! — пожелал Алешка.

Я и сам хотел, чтобы посадка была мягкой. Но попробуй угадай, как ты брякнешься на землю: мягко или твердо? Алешку вон еле-еле откачал. Так ведь он не с такой высоты прыгал, а тут разика в два повыше. Да и парашют, как назло, не раскрывается.

Волновался я. Волновался и Алешка. Он думал, что я струсил, а я боялся, что Алешка усомнится в моей храбрости и перестанет дружить со мной. Нехорошо все выходит. Алешка прыгнул, а я с парашютной системой вожусь. А без нее как на землю спустишься? Только по веточкам.

— Что там случилось? — кричал Алешка.

— Да вот — парашют отказал!

— Как отказал?

— Не раскрывается.

Алешка почесал затылок и, еще выше задрав голову, скомандовал:

— Отставить испытания!

Я человек дисциплинированный. Отставить так отставить. Буду по сучочкам до земли добираться. Алешка снизу подсказывал, за какую веточку можно держаться, а за какую опасно.

Вот и первый, самый толстый сук. Теперь до земли рукой подать! Я сел на него.

— Так что с парашютом-то? — спросил Алешка, привалившись к копне.

— Заржавел, наверно, — ответил я.

— Давай проверим, а то с такой техникой вся наша космическая программа погорит. Где же парашют? Где зонт?

— Алешк, парашют-то я в небесах оставил.

— Растяпа! — только и успел вымолвить Алешка. Он даже от копны отвалился. — Скажи, разве можно тебе доверять космическую технику? Ни в коем разе! Этак ты весь космос замусоришь, — распекал меня Алешка. — Я-то думал, что парашют случайно не раскрылся, а ты нарочно его сломал.

От таких слов я даже задышал чаще. Как он мог подумать, что я нарочно сорвал испытания! Выходит, я трус? Нет, я не могу согласиться с этим! Я докажу, что не трус! Я докажу, что он ошибается! Он еще пожалеет!

— Ты куда? — закричал диким голосом Алешка, увидев, что я снова полез вверх.

Я не ответил. Я взобрался на сучок повыше.

— Тебя спрашивают: куда полез? «Чайка», ты слышишь меня? «Чайка»?

Ага! Забегал! Заволновался! Убедился, что я не трус! Я еще и не такую высоту заберусь!

— Отставить испытания!!! — скомандовал Алешка. — Слышишь? Слезай вниз! Вовка идет!

Я посмотрел на дорогу. По ней бежал Вовка. Он не обманул нас. Вот только удалось ли ему уговорить отца?

Посадка оказалась почти мягкой. Алешка схватил меня за руку. Заглянул в глаза. А Вовка не спешил. Ему во весь опор бежать бы, а он еще с какой-то бочкой связался. Вот разиня! Далась ему эта бочка. Она то и дело сворачивала в сторону, и Вовке приходилось направлять ее. Наконец-то бочка звонко стукнулась о сосну, а Вовка шлепнулся рядом.

— Уф! — выдохнул он. — Умаялся я с этой железякой.

— Ну, что? — нетерпеливо выкрикнули мы.

Вовка развел руками.