Он поманил Дика. Дик подбежал и присел у костра.

— Если бы не Дик, не пришлось бы нам вместе ушицы поесть.

Дядя Петя бросил каких-то листиков в котелок и, привязав ложку к длинной палке, зачерпнул ухи.

— Готово! — сказал он, снимая котелок.

Мы с Алешкой набросились на еду.

— Значит, вернул Таратута собаку? — спросил дядя Петя.

Алешка поперхнулся и закашлялся. На его глазах выступили слезы. Дядя Петя похлопал Алешку по спине.

— Ну, куда ты торопишься? Ухи на всех хватит. Тебе добавить, Гера?

Я кивнул. Вторую тарелку я ел медленнее. Мне показалось, что уха немного пересолена и слишком переперчена, но я промолчал.

— Ну, Дик! Ну, Дик! — восхищался дядя Петя. — Верно говорят: собака — первый друг человека! Она все понимает… Умное животное!

— Умное… — подтвердил Иван Иваныч. — Но этим еще не все сказано. Бывают собаки умнее хозяев.

Дядя Петя бросил насмешливый взгляд на толстяка:

— Хе, скажете тоже! Разве может собака умнее человека быть?

— Вполне, Петр Петрович! Я знал такую собаку. Все отмечали ее великолепнейшее понимание, ее исключительную память, ее непостижимый ум.

— А кто же был ее хозяин?

— Я!

Дядя Петя чуть не лопнул со смеху. Смеялись и мы, и только Иван Иваныч добродушно улыбался и ел, как будто ничего не случилось.

— Умнее?.. — сквозь смех спрашивал дядя Петя.

— Умнее! — спокойно отвечал толстяк.

— Хозяина?..

— Хозяина…

Мы смеялись. Смеялись, позабыв про все волнения и страхи, которые нам только что пришлось пережить.

Смеялись так, что не заметили, как из леса выскочил мотоцикл и чуть не залетел в костер.

За рулем в ядовито-желтом шлеме сидел Таратута-старший. Он спрыгнул с сиденья, набросил на шею Дика ошейник, втолкнул его в коляску, крутанул ручку газа и скрылся в лесу, оставив за собой облачко сизого дыма.

Все произошло так быстро, что мы и сообразить ничего не сумели.

Первым закричал Алешка:

— Дик! Дичок!! Куда ты? Куда?

Он бросился к лесу, но споткнулся и упал.

Дядя Петя тряхнул головой, как будто сгоняя сон, встал и быстро пошел к озеру.

— Иван Иваныч! За костром последи! Я быстро!! — крикнул он, прыгая в лодку.

Только мы успели сесть рядом, как на всю округу взревел мотор, и лодка ринулась к противоположному берегу.

Через несколько минут синенький автобус запрыгал по лесной дороге.

Ехали быстро, но нам с Алешкой казалось, что машина плетется как черепаха.

— Быстрее, дядя Петя! Скорее! Уйдет Таратута! — как заводной, твердил Алешка, склонясь над дяди Петиным плечом. — Быстрее!.. Скорее!.. Вон его след!..

Я напряженно всматривался в дорогу. Следы были, но какой из них Таратутин, трудно сказать.

— След-то следом, да вот как догнать его? — ворчал дядя Петя.

— У тебя же первый класс! — подзадоривал его Алешка.

— Класс-то первый, да дорога неклассная. Того и гляди, в дерево врежемся… На мотоцикле легче… а тут выворачивайся как знаешь.

Дядя Петя резко нажал на тормоз, наклонился над рулем.

— Стоп! След пропал!

— Как пропал? — закричали мы с Алешкой, выпрыгивая из машины.

Узкий мотоциклетный след и в самом деле пропал. Мы побежали назад и за поворотом увидели свежий скользящий след. Здесь Таратута, услышав за собой погоню, тормознул, юзом проехал по дороге и свернул в просеку.

Схитрить решил. Просека тоже выведет к реке, но не там, где мост, а у запруды. Речка там мелкая, так что на мотоцикле переехать ее — все равно что воробью по луже пройти.

Дядя Петя хотел тоже свернуть, но мы уговорили его ехать по главной дороге. Если поднажать, то Таратуте не уйти от нас. На подъеме в гору обязательно догоним. Там только одна дорога. Такая, что двум машинам не разъехаться.

— Быстрее, дядя Петя… Скорее… А то не успеем, — торопил Алешка. — И откуда только он вывернулся?..