— Возможно, и наш Гера полетит, — сказал папа.

— Наш Гера не полетит, — ответила мама.

— Это почему же? — откладывая вилку в сторону, удивился папа.

— У него совершенно другие наклонности. Художественные. Ты очень плохой психолог, Павел. Герман равнодушен к железякам и разным формулам. Так, сынок?

Рот у меня был забит протертой морковкой, и я промычал что-то невнятное.

— Вот видишь: а ты говоришь, в космос полетит. Желания своих детей надо хорошо знать.

Папа глубоко вздохнул.

— Ну что ж, Герман не полетит, так, может, друзья его полетят. А мы на концерты будем ходить.

Он поблагодарил маму за обед, встал и вышел на веранду. Следом за ним вышел и я. К Алешке еще рано бежать. Мы договорились встретиться вечером, а сейчас еще только обед. Я взял альбом и стал рисовать. Папа присел рядом.

— Интересно, а космический корабль ты можешь нарисовать?

— Запросто! — ответил я и быстро набросал рисунок.

Корабль возвращался на Землю. Он врезался в синеву атмосферы и засиял огненным шаром. Сзади тянулся длинный хвост.

— Молодец! — похвалил папа. — А парашют где?

— Какой парашют?

— Как какой? Корабль надо затормозить. А это непросто. Вот тут-то и нужен парашют. Он погасит скорость, и мягкая посадка обеспечена.

— Можно без парашюта, — возразил я. — Нужен только маленький реактивный двигатель. Как только кабина с космонавтами подлетит к Земле, двигатель включится, и из него вылетит струя огня. Вылетит не сзади, а спереди. Тормоз что надо!

И я нарисовал спускаемый аппарат во время приземления.

— Я смотрю, ты соображаешь кое-что в космических проблемах, — удовлетворенно сказал папа и вышел на улицу.

Я еще немного почеркал, а потом спрятал альбом и карандаши, сказал маме, что мне надо понаблюдать за природой и побежал к сосне.

В руках у меня был зонт. Старый черный зонт. Я нашел его на чердаке среди разной рухляди и до поры до времени не знал, что с ним делать. Разговор с папой натолкнул на великолепную идею. Мы проведем сегодня еще одно испытание. Реактивный двигатель не достать, а парашют — вот он, в руках. Только бы Алешка пораньше пришел.

***

Я не ошибся: Алешка уже ждал меня у сосны.

— Слышал? — встретил он меня вопросом.

— Слышал, — ответил я, догадавшись, о чем он спрашивает.

— Здорово?

— Еще бы! Скоро к другим планетам полетим.

— Кто полетит, а кто и на Земле останется, — двусмысленно произнес Алешка, приглядываясь к моему зонту.

— А ты что, не хочешь лететь?

— Я-то хочу, да только пока подготовимся, люди на всех планетах побывают. И до Оранжада долетят.

— Тогда — за дело! — предложил я, распуская зонт. — Пока Вовки нет, проведем испытание.

— Какое?

— Самое что ни на есть нужное — возвращение на Землю.

— Чур, я первый, — выкрикнул Алешка и полез на дерево.

— Отставить! — скомандовал я.

Алешка от неожиданности свалился на землю.

— Про дисциплину забыл? — строго спросил я, и он невольно подтянулся.

— Объясняю задачу, — продолжал я командовать. — Космический корабль возвращается на Землю. Он вошел в плотные слои атмосферы. Включена тормозная установка. Задание понятно?

— Яснее ясного! — ответил Алешка.

Ответ был не по форме, и я еще раз повторил:

— Задание понятно?

— Так точно, — отрапортовал Алешка, выхватив из моих рук зонт.

— Выполняй, «Беркут»! — сказал я и отошел на наблюдательный пункт к копне душистого сена.

Алешка залез на первый, самый толстый сук, потом поднялся повыше, покачался на ветвях, ухватился за другой сук, подтянулся, хотел забросить на него ногу, но нога соскользнула, и Алешка сорвался вниз. Он проехал по самой густой ветке и шмякнулся о землю.

В два прыжка я очутился рядом с Алешкой. Он страшно сморщился, закрыл глаза и отчаянно махал руками. В таком случае надо оказать самую что ни на есть первейшую помощь. Опустившись на колени, я раскрыл Алешке рот, дернул за язык и стал делать искусственное дыхание. Назад — вперед, назад — вперед. Алешка стал дышать. Сначала часто и отрывисто, потом ровнее и глубже. Он пришел в себя.

Алешка сел и с тоской глянул на испытательную сосну.

— Ну что, первая попытка не удалась? Ко второй приступим?