— Они ищут меня,— спокойно добавил Фанфаро.

— Вас? — вскричал Монферран.— Боже мой, но в таком случае вы погибли!

— Очень может быть, а пока, господин Обе, отоприте дверь и задержите на время полицейских, затем — До свидания!

Он убежал наверх.

Г-н Обе открыл дверь, и в помещение вошли несколько полицейских с комиссаром во главе.

— Боже мой,— бормотал смущенный хозяин,— что вам здесь нужно, комиссар?

— Я разыскиваю заговорщиков, угрожающих священной особе короля,— грубо ответил на вопрос комиссар.

— Заговорщиков?

— Да, двух акробатов — Жирделя и Фанфаро!

— Исполняйте свой долг, комиссар,— сказал г-н Обе, переглянувшись с Анатолем: он полагал, что Фанфаро успел убежать.

Полицейские направились к комнате Жирделя и постучали в Дверь.

— Именем закона, откройте! — произнес комиссар.

Ответа не последовало.

Дверь выбили — комната была пуста. В эту минуту кто-то крикнул:

— Комиссар, они бегут по крышам!

На улице стоял Симон, помогавший полиции в розысках: он и заметил две тени, скользнувшие по крышам.

— Взять их,— крикнул комиссар,— вперед!

Симон вместе с комиссаром залез на крышу. Они увидели, как Фанфаро быстро перепрыгнул на крышу соседнего дома с веревкой в руках. Зацепленная им за крюк на крыше гостиницы, веревка стала воздушным мостом, по которому и начал продвигаться Жирдель. Комиссар выхватил нож и принялся резать веревку.

— Не делайте этого, комиссар! — крикнул Симон, который вовсе не желал, чтобы Жирдель разбился насмерть, ведь кроме него никто не мог удостоверить личность Фанфаро.

Но было уже поздно: комиссар разрезал веревку. В тот же момент Фанфаро крикнул Жирделю:

— Берегись — веревка разрезана… Ухватись зубами!

Жирдель вцепился в веревку зубами и с помощью Фанфаро взобрался на крышу. Через минуту акробаты скрылись за высокой дымовой трубой.

— Теперь, отец, нам пока бояться нечего,— весело сказал Фанфаро, но, вспомнив о Лизетте, тяжело вздохнул.

— Что с тобой, голубчик? — спросил его Жирдель.

— Об этом мы поговорим потом, а теперь — дальше в путь.

Опасное путешествие по крышам возобновилось. Вдруг Фанфаро остановился и сказал:

— Мы дошли до конца квартала.

— Дело скверное,— пробормотал Жирдель.

— Надо добраться до водосточной трубы и по ней спуститься.

— Тебе хорошо говорить, а какая же труба выдержит вес моего тела?

Фанфаро смутился: об этом он и не подумал вовсе.

— В таком случае,— продолжал он после небольшого раздумья, — доберемся до какой-нибудь мансарды и влезем в окно.

— А если в этой мансарде жильцы?

— Мы откровенно объясним им наше положение, не попадем же мы прямиком в полицейскую префектуру.

В этот самый момент послышался звон разбитого стекла: Жирдель, наступив на вделанное в крышу окно, продавил его и провалился.

— Смею заметить — я никак не ожидал, что мои гости будут приходить ко мне этим путем,— сказал кто-то, и из оконца высунулась рука, с сальной свечой. — Позвольте посветить вам, по крайней мере.

— Бобишель, да это ты? — с восторгом заметил Фанфаро.

— Конечно… добро пожаловать, мои голубчики!

— Но мы были убеждены, что ты убит,— произнес Жирдель.

— Я жив и здоров,— ответил Бобишель,— Робекаль только ранил меня, и я целую неделю пролежал в ремирмонской больнице. Вчера я прибыл в Париж, поселился в этом доме и завтра собирался начать разыскивать вас. Но кому или чему обязан я вашим любезным посещением?

— Прежде всего — полиции,— ответил Фанфаро,— они гнались за нами по пятам, и мы бежали по крышам домов…

— Но за что же вас преследуют? — тревожно спросил Бобишель. — Не участвуете ли вы в заговоре, о котором теперь везде говорят?

— Может быть,— сказал Жирдель.

— Что бы заодно и меня пристроить к этому делу? Я теперь, кстати, без места и занятий.

— Будет сделано, голубчик,— серьезным тоном сказал Фанфаро.

— А как поживает Перепелочка? — спросил, немного помолчав, клоун.

— Она жива и здорова,— ответил Жирдель, добавив: — но обо всем этом мы поговорим завтра. Ложись спать, Бобишель, у тебя, небось, и так глаза слипаются, а нам с Фанфаро надо еще кое о чем потолковать.