— Ах ты обманщик, — дверь комнаты скрипнула, в проёме показалась Эвьон.

Борин отложил книгу и уныло посмотрел на девчушку.

— Ничего я не обманщик, — проворчал он.

— Обманщик, — возразила Эвьон, — или просто выдумщик. Ну признайся, что Старик просто не хочет брать тебя с собой!

— Как знать, может и не хочет, — пожал плечами Борин, — только зачем тогда тянет меня в горы? Когда мы подходим к Драккетару, он не отсылает меня обратно, Эвьон-разумница. А я не стою и не хнычу — возьми, мол, я тебе пригожусь… А коли ты мне не веришь, так иди отсюда по-хорошему. У меня поднимется рука поколотить девчонку.

Эвьон, напротив, вошла и, оглянувшись, притворила дверь. Подошла к Борину. Очень близко. И заглянула ему прямо в глаза.

— Что же происходит там? — тихо спросила она.

Борин удивленно на неё посмотрел. Её глаза сияли таким же светом, что и у него самого. Мерцание тайны, и любопытства, и яркой звезды, что ведёт за небокрай. Она ему верила, ей действительно было не всё равно.

А больше посоветоваться не с кем.

Борин больше не смог сдерживать клокочущую купель чувств.

— Дедушка говорит: перенеси меня через горы, — произнес он, и Эвьон отшатнулась, ибо тень застила взор Борина, а голос был холодным шёпотом горных духов. — И что мне с этим делать? Что?! Не брать же, в самом деле, на закорки?..

Эвьон молчала. Никто не мог понять Тора Хрофтасона из чужих, а уж ей-то, сопливой дочке дворецкого, не стоило и в глаза ему смотреть. Однако взор её мерцал всё так же, а на лице рождалась хитрая улыбка.

— Кажется, я знаю, как нам быть. Кто знает Старика дольше нас?..

"Нам", "нас". Борин невольно улыбнулся.

А потом они одновременно воскликнули:

— Бабушка Фрейя!

И рассмеялись.

А затем тихо выскользнули во мрак переходов Фьярхольма и поспешили сквозь вечернюю синь к ответам на загадку, что загадал им Тысячелетний Тор.

— Что происходит, супруг мой? — спросила Фрейя вечером второго дня. — Отчего вы возвращаетесь? Смолоду тебе было не страшно злое колдовство Драккетара.

— Дело не в колдовстве, — проворчал Тор. — У меня мало охоты о том говорить.

— И все же, что ты задумал? — не сдавалась Фрейя. — Не дело — испытывать Судьбу!

— Кому не дело, — раздраженно бросил Тор, — тот пусть дома сидит за мамкиными юбками. Кто боится испытывать Судьбу — тот никогда не узнает, на что он годен.

Потом он отвернулся к стенке и захрапел.

А Фрейя из рода Бёльторда лежала рядом и думала, что плохо знает своего мужа. И что её муж — воистину Тысячелетний. Он совсем из другого времени, совсем из другого мира, чем те, кто живёт ныне. Тор был из того мира, где детей отсылают в горы, чтобы они закалялись, проверяли себя, подвергались опасности и умирали. Чтобы выживали не все. А те, кто вернулся, были героями с каменными взорами и волчьими сердцами.

Героями, что способны перенести дряхлого предка через горы.

И поняла Фрейя, что Тор Хрофтасон, великий мастер и любящий дед, покорится решению гор. Даже если оно будет противно его воле.

Они наткнулись друг на друга в Большом зале. Фрейя со свечой и дети, что шли без света: ибо свет источали их молодые глаза. Прежде чем Борин открыл рот, Фрейя жестом повелела ему молчать.

— Я не имею права вмешиваться, — сухо сказал она, — так что на многое не рассчитывайте. Я не должна быть здесь сейчас. И вы — не должны.

Борин кивнул. И сказал:

— Дедушка хочет, чтобы я перенёс его через горы.

— Не похоже, что тебе это не под силу, — усмехнулась старушка. И, видя замешательство внука, добавила, — коль скоро ты достоин своего великого деда, должен сделать ему подарок.

— У вас же всё есть! — вмешалась Эвьон.

— Только у мёртвых всё есть, — зловеще сказала Фрейя. — Подумайте, дети достойных родителей. Вам пора бы уже задумываться над этим. Что есть величайшее сокровище народа Двергар? Это и будет достойным даром.

Сказав так, Фрейя задула свечу — и растворилась во мраке.

А дети стояли, совсем запутавшиеся и ошёломленные.

— Величайшее сокровище… — пробормотал Борин. — Золото, серебро, самоцветы… Гм… Подземное железо кобольдов… Медноголовый…

— Вряд ли, — пожала плечами Эвьон. — В тех горах ничего такого нет.

— Тогда что? Наш народ хорошо обустраивает шахты, куёт металлы, роет подземные ходы, строит дома…

— А может… я тут подумала… — нерешительно начала Эвьон, потом осеклась.