«Иван, — произносила я, — Иван, Иван», — но звук был пуст, как пинг-понговый шарик.

Возможно ли?

— «Иван! — проверяла я эту новую легкость. — Иван, Иван!»

Сомнений не было. Цепи упали. Час моей свободы настал.

Между тем прошло пятнадцать дней, полмесяца самовольной отлучки с объекта! Пора было подумывать об отъезде. Проще простого было бы купить обратный билет, и никто бы меня «не продал, не заложил», чего-чего, а этого у нас не водится. Однако, неожиданно для меня самой, нужды дела, предстоящее генеральное опробование, тысячи накопившихся мелочей копьями встопорщились на моем пути.

Отъезд показался бегством.

Полная сомнений, я решила позвонить Боре Клюеву.

— Боренька, — проворковала я тоном хорошенькой женщины, попавшей в беду, — посоветуй, пожалуйста, как мне поступить?

Он был поражен в самое сердце. Испуг и замешательство его были столь велики, что меня кольнуло сожаление о начатых переговорах. Тем не менее, я нажимала, и, уступая, он взялся свести меня с Васиным. Ночью мой поступок космически разросся. Беглянка, прогульщица, нарушительница дисциплины! — я проснулась, дрожа от страха, и бегом по морозу помчалась к месту встречи на углу Управления. Как я жалела, Марина, о Вашем отсутствии!

Вокруг наполнялся шумом деловой центр. Шелестели шины по бесснежному асфальту, за огромными окнами виднелись фигуры служащих, светились экраны мониторов. Незнакомый мужчина с зябким лицом алкоголика обнял меня за плечи. Это был Боря без усов и бороды.

— П-похудела как — проговорил он. — Одни глаза, совсем взрослые.

— Зато ты омолодел, совсем мальчик. Усы хоть верни.

Мы проследовали в кабинет главного специалиста. Константин Евдокимович был один. Боря показал на меня и поспешил скрыться. Васин был тоже иным. На нем был коричневый костюм в крупную клетку, клетчатая белая рубашка и лучистые, как фонари, запонки на манжетах. Эти нарочитые кругляшки смутили меня почему-то.

— Садитесь. Доложите состояние дел на объекте. По какое число ваши сведения?

— По тридцатое.

— Слушаю.

И пока я говорила, потея, как ученица, он внимательно разглядывал меня, опершись на скрещенные кисти рук, лежащие на столе. Два больших пальца подпирали розовые щеки, и весь он был розовый, кудрявый, внушающий доверие, вот только запонки фальшиво отсвечивали мне в глаза. Под настольным стеклом виднелись фотографии жены и Кира. По ходу доклада пришлось набросать карандашную схему, дрожащие тонкие линии, но, в конце концов, я собралась и даже блеснула кое-какими мыслями относительно геологии милой Усть-Вачки. Смолкла. Опустила руки на колени, стараясь дышать ровно и тихо. Главный специалист сидел, откинувшись в кресле, с глазами, устремленными в пространство, словно у глупца или философа, как говаривал Наполеон. Пауза затягивалась. Наконец, он навалился на стол, брякнув своими застежками.

— Послушайте меня внимательно, Астра. Я должен сделать вам одно предложение. Как вы смотрите на научную работу? Думали вы об этом?

Я растерялась.

— Разумеется, думала, даже пыталась…

Он кивнул.

— Мой друг, доктор геолого-минералогических наук… да вы с ним знакомы — Окаста Вехов! — подыскивает себе толкового сотрудника, поначалу, правда, всего лишь старшего лаборанта. Работают они широко, по всей стране, но выезжают исключительно летом. В прошлом году они обследовали минеральные воды Приморья, нынче собираются в Тыву. Окаста Вехов человек необычный, работник, каких мало. Итак, если вы согласны, я охотно дам вам рекомендацию в его лабораторию.

Я не верила своим ушам. Согласна ли я… да у меня дыхание перехватило от радости.

— Это было бы счастьем, — тихо произнесла я, — разве могут быть сомнения?

— Очень рад, — без улыбки ответил он.

Написал на зеленом квадратике адрес Лаборатории и отпустил с миром.

Я ушла птицей. Где вы, глупые страхи? Будущее лежало передо мной, словно солнечная дорога, усыпанная цветами. Показав язык трусишке-Клюеву, я сбежала с лестницы и через два каменных моста понеслась на Ордынку.

Гидрогеологическая лаборатория помещалась в старинном особняке, выкрашенном в желтый, с белыми просветами, цвет, с узкими, закругленными поверху окнами, навевавшими прекрасные образы прошлого. С теплым сердцем переступила я порог этого дома.

Вехова отыскали в темноватой клетушке, уставленной занумерованными стеллажами, откуда он, одетый поверх костюма в синий ситцевый халат, перетаскивал вместе с сотрудниками плоские ящики с образцами горных пород. Из нагрудного кармана виднелся мобильный телефон. На этот раз Вехов был прекрасно подстрижен и тоже, как и Васин, производил иное, городское, впечатление. Наша беседа не затянулась. Упрежденный звонком друга, он условился о переходе в его лабораторию тотчас по окончании моего объекта.

Волшебный круг замкнулся. Ай да я!! Видно, я и в самом деле чего-то стою, ежели сам главный специалист озабочен моей судьбой!

Упоительные грезы переполняли меня, я была как в чаду, и лишь в самолете, над белой ватой облаков, наконец-то пришла в себя. Глупышка! Это же увольнение! Меня легонько переставили с места на место, избавились, как от ненужной мебели. Глупышка, глупышка. И вся моя одиссея — сбег в Москву, шатание по ресторанам, появление в Управлении — показались таким недоумием, что я застонала.