Ольга Николаевна.Хорошо. А разве… гости вам ничего не дают?

Аннушка.Да разве их устережешь? Так стараются прошмыгнуть, чтоб ни кот, ни кошка не заметили.

Входит Евдокия Антоновна. Раздевается. Видимо, находится в приятном настроении и временами напевает какой-то романс по-французски.

Евдокия Антоновна.Ступайте, Аннушка, вы нам не нужны.

Аннушка.Я вот говорила барышне насчет трех рублей, помните, барыня милая, что вы обещали.

Евдокия Антоновна.Ах, мой бог! Какая вы, Аннушка, надоедливая. Не беспокойтесь, не пропадут ваши три рубля.

Аннушка.Три с полтиной. Вы мне еще полтинник должны, помните, за тянучками посылали?

Евдокия Антоновна.Вы получите четыре, Аннушка. Ступайте! Вы постель прибрали?

Аннушка уходит.

(Напевая.) Нет, это ужас, это какой-то вертеп — стараются грабить прямо-таки среди бела дня! Ты представь, Оля… (напевает)сейчас меня зовет этот подлец управляющий и говорит, что мы должны прибавить десять рублей за номер. Это ужас! (Напевает.)Скотина! Олечка, хочешь мармеладу? абрикосовский.

Ольга Николаевна.Давайте. (Не глядя, протягивает руку.)

Обе едят. Молчание.

Это не абрикосовский.

Евдокия Антоновна (с ужасом).Ну что ты говоришь! А клялся, что абрикосовский. Погоди, Олечка, не кушай, я все это соберу и брошу ему назад в его подлую харю!

Ольга Николаевна.Мамаша… я не хочу, чтобы сегодня кто-нибудь был.

Евдокия Антоновна.Это что за новости?

Ольга Николаевна.Я не хочу.

Евдокия Антоновна (угрожающе).Оля! (Напевая.)Об этом раньше нужно было думать, мой друг: я не позволю, чтобы из-за какого-то каприза какой-то девчонки меня ставили в неловкое положение… Целый день не пивши, не евши бегаю по городу… Вы тут изволили почивать, Ольга Николаевна, а у меня маковой росинки во рту не было… Наконец нашла вполне достойного человека, и вот извольте! Нет, дочь моя, я не позволю, чтоб надо мною так глумились! Если ты не можешь оценить всех жертв, которые я приношу… (Напевает.)Впрочем, кушай, Олечка, все равно уж полкоробки он не возьмет. Скотина!

Ольга Николаевна.А кто он, этот?

Евдокия Антоновна.Всего только полковник.

Ольга Николаевна.Полковник?

Евдокия Антоновна.Да-с, полковник. Он, положим, только врач, военный врач, и уже не служит, но по чину — он полковник. И главное, имей это, Олечка, в виду и держи себя прилично, этот человек очень серьезный, не развратник и имеет самые серьезные намерения. Как тебе это нравится — сто рублей в месяц и подарки?

Ольга Николаевна.А тот негодяй жаловался, что семьдесят пять рублей дорого.

Евдокия Антоновна.Скотина! Вот видишь, Олечка, а ты (напевает)упрекаешь меня.

Ольга Николаевна.Хорошо, мамаша. Но только имейте в виду, что уж кроме этого я никого не хочу. Я не желаю быть потаскушкою!

Евдокия Антоновна.Как ты можешь думать это, Оля? Если обстоятельства нас заставили, то ведь нельзя же думать, что это будет вечно!

Ольга Николаевна.Я не желаю быть потаскушкою!

Евдокия Антоновна.Как ты выражаешься, Оля! Да, вот что я хотела тебе сказать: тут этот студент, Глуховцев… ты не будь с ним жестока, Оля. Бедный мальчик без семьи, мне так жаль, что я тогда так сильно погорячилась.

Ольга Николаевна (кричит).Не смейте говорить про него! Я прошу вас, чтобы вы никогда о нем не говорили! Это бесчестно!

Евдокия Антоновна.Боже мой, какая дура! Я ей хочу добра, ведь ты же его любишь?

Ольга Николаевна (кричит).Мамаша!

Евдокия Антоновна (утешая).Ну перестань, Олечка, поверь мне, это так нелепо. Мальчик один, без семьи, ты ему дашь так много любви, — ведь я знаю, какое у тебя сердце, Олечка. Что же тут плохого? Неужели будет лучше, если мальчик станет развратничать, как все они? Ведь это ужас!

Ольга Николаевна.Он не согласится, мамаша.

Евдокия Антоновна.Ну и будет дурак! Тут полковник, почтенный человек, а что такое он, мальчишка, я сама с ним поговорю.