несколько десятков детенышей.

Фатея хотела закрыть глаза, отвернуться, не видеть, забыть!... И не могла.

– Пожалуйста, довольно!
– взмолилась она. Дракон на миг остановился,

обратив на девушку горящие ненавистью глаза. Затем он медленно

подошел к следующей витрине.

– Экспонат номер четыре.
– спокойно сказал Раван.
– Ювелирные изделия

из золота с вкраплениями драгоценных камней. Изделие первое:

пятиконечная звезда, составленная из рогов молодых драконов.

Инкрустирована бриллиантами и сапфирами. Изделие второе: кубок

драконьей кости, украшенный золотом и нефритом. Использована кость

черепа, как наиболее ценная. Изделие третье...

Голос дракона впервые дрогнул.

– Уникальный гребень для расчесывания волос, в стиле позднего

реннесанса. Собран из хвостовых шипов сорока девяти новорожденных

драконов.

Раван медленно повернулся к Фатее.

– Не желаешь ли расчесать свои волосы, человек?
– спросил он мертвым

голосом.
– Ведь всего сорок девять детей отдали жизнь, чтобы ты смог это

сделать.

Девушка в ужасе отшатнулась.

– Не мы совершали подобные преступления!
– крикнула она в отчаянии.

– Наши предки давно мертвы, все виновные уничтожены!

В полной тишине послышался хруст. Дракон стиснул когтистые пальцы.

– У меня был друг.
– начал он.
– Много лет назад его спас мой отец.

Раван отошел от кошмарной коллекции и опустился на ковер.

– Он родился в лаборатории людей.

Дракон распахнул крылья на всю пятнадцатиметровую ширину.

– Видишь?
– спросил он Фатею.
– Это крылья. Каждый дракон имеет

крылья, мы рождаемся летать. Мой друг летать не мог. Новорожденному

дракону вырезали часть головного мозга, контролирующую движения

крыльев - и рефлекс не развился. Никакое лечение не могло подарить ему

неба. Никогда.

Раван закрыл глаза.

– Когда мой друг узнал об этом, он не заплакал. Он поднялся на самую

высокую башню и прыгнул вниз.

Хруст костей.

– Я стоял рядом. И не сказал ни слова. Потому что он отказался

проиграть. И вопреки своей судьбе - победил. Пусть всего миг перед

смертью, но он полетел, человек.

Огненные глаза открылись.

– Чем провинился мой друг, что его лишили неба при рождении?

спросил дракон.

Глубина горечи в этих словах пронзила Фатею до самого сердца.

– А чем провинились миллионы детей, убитых вами?!
– крикнула она в

отчаянии.

– Ничем.
– ответил Раван.
– Нам нет прощения за эти смерти.

Девушка задохнулась.

– Но... Но тогда как?! Почему?!

– Невинный ребенок вырастет.
– с болью сказал дракон.
– И лишит другого

ребенка неба. Мы не хотим, чтобы так было.

– Дети вырастают так, как их воспитали!

– У нас.

– У всех!

– Нет.

Раван медленно покачал головой.

– Нет, человек. Не у всех.

Он сложил сверкающие крылья на спине.

– Скажи, если люди сражаются с людьми, и некто построил фабрику для

переработки детей пленных врагов на мясо - что с ним сделают его

собственные соратники?

– Убьют.
– безжизненно сказала Фатея.

– А если люди сражаются с иным разумным видом?

Девушка с трудом удерживала слезы.

– Не знаю!

– Я показал тебе, что делают люди.
– размеренно произнес дракон.

– Продукты из наших тел пользовались большим успехом. Фабрики для

забоя и разделки драконов на мясо были на каждой планете. Игрушки из

костей драконов продавались в каждом городе, часто можно было

встретить декоративные чучела из наших детей. Широко применялись

инкубаторы, где детеныши драконов росли в темноте и неподвижности для

подавления разума и накопления массы.

Голос Равана заметно дрожал от едва сдерживаемого бешенства.

– После победы нам пришлось их уничтожить, человек. НАМ!!! Тысячи

неизлечимо изуродованных детей, лишенных разума и зрения, но

чувствующих боль. Знаешь ли ты, сколько воинов сошло с ума после этого?