– Нет, моя радость, – ответил он с деланным смехом, за которым последовал энергичный кивок. – Вы делали все правильно. Даже слишком правильно. Мне трудно сохранять самообладание, когда вы рядом. – Эшфорд опирался подбородком на ее головку, а руки все еще крепко сжимали ее стан. – Это безумие. Но еще безумнее то, что я вряд ли смогу положить конец этому безумию. И я даже не уверен, что хочу попытаться это сделать. – А вы должны?

– Да.

– Почему? Из-за ваших неписаных, но непреложных законов? – Что-то в нерешительности Эшфорда насторожило ее, и Ноэль отстранилась, пытливо вглядываясь в его лицо. – Есть еще причина?

– Есть множество причин. – Эшфорд выпустил ее из объятий, задумчиво вглядываясь в ночную тьму. – Не последняя из них – ваш отец, который считает, что вы должны повидать свет, что у вас должна быть возможность выбора.

– Это противоречит взглядам вашего отца, считающего эти ритуалы дворянства бессмысленными. Эшфорд пожал плечами:

– Мой отец вырос в иных условиях, нежели ваш. Но он не будет побуждать меня не считаться с чувствами и взглядами вашего отца. Ни в коем случае.

Однако Ноэль не покидало чувство, что были какие-то и более веские причины, которые останавливали его. И она спросила его об этом.

– Вы очень молоды, Ноэль. Очень молоды. И вы ничего не знаете ни обо мне, ни о моей жизни. – Эшфорд старался избегать ее взгляда.

– Но я хорошая ученица, – возразила она. – А молодость – это пройдет.

Но Эшфорд не улыбнулся.

– Я понял, что нас связывает нечто большее, чем физическое влечение. Я почти уверен, что за этим стоит большое чувство.

– О! – Голова Ноэль закружилась от образов, навеянных его словами.

– Я смутил вас.

– Нет. – Она бросила на него недоуменный взгляд. – Честно говоря, я думаю, что вы уже соблазнили меня.

– Ах, Ноэль! – Он подался к ней и, взяв локон ее волос, погладил его пальцами. – Ваша искренность столь же волнует, как и ваша отвага.

– Значит, моя юность не отталкивает вас. А к тому времени, когда я чуточку повзрослею, вы устанете от бессмысленных связей с пустыми женщинами.

– Не сомневаюсь, что так и будет. Да, собственно говоря, это уже случилось. И все же это не меняет положения: как я уже говорил вам, вы ничего не знаете обо мне.

– Я знаю, что вы далеко не такой плут и гуляка, как о нас говорит молва. Знаю, что вы обожаете свою семью, а все члены вашей семьи обожают вас, особенно дети. Знаю, что вы пытаетесь найти украденное, а также людей, которых вы подозреваете в причастности к краже. Я знаю также, что Франко Бариччи один из таких людей.

Эшфорд шумно выдохнул и выпустил доком ее волос, будто тот обжег его.

– Бариччи? Почему вы назвали его имя?

– Просто хочу доказать, ведь я кое-что знаю о вас, – пояснила Ноэль, несколько озадаченная столь бурной реакцией.

Эшфорд хранил гробовое молчание. Потом спросил без прежней мягкости в голосе:

– Я вас спрашиваю, почему вы упомянули Бариччи? Ноэль вздрогнула от неожиданности: он еще ни разу не говорил с ней столь жестко. Она поняла, что затронула гораздо более важную и щекотливую тему, чем предполагала.

– Потому, что среди множества подозреваемых вами я знаю только его одного. Эшфорд, вы допрашиваете меня!

– Я не допрашиваю, а просто задаю вам вопрос… – Нет, вы забросали меня вопросами, будто я одна из ваших подозреваемых. – Ноэль пытливо вглядывалась в его лицо, тускло освещенное скудным светом ближайшего газового фонаря. – Все дело в конфиденциальности вашей работы? Я не передам ни одной живой душе ваших слов. Мне нужна ясность для самой себя.

– Это не имеет никакого отношения к секретности моего расследования. Хотя мне любопытно знать, как вы пришли к своему столь радикальному заключению.

– Вовсе не радикальному. Но когда речь заходит о вас, Эшфорд, я, должно быть, инстинктивно догадываюсь, -о чем вы думаете. Мне ясно, что в вашей игре он муха, а вы паук,

– Значит, вы хорошо его знаете? Вы с ним переписывались?

– Нет. – Он заметил, как решительно Ноэль сжала губы. – Довольно. Допрос закончен. По крайней мере до тех пор, пока вы не объясните, почему задаете мне все зги вопросы.

С минуту Эшфорд не произносил ни слова и, судя по выражению его лица, обдумывал ответ. Затем подался вперед и положил руки на плечи Ноэль.

– Вы правы, – сказал он. – Вы заслуживаете правдивого ответа, но и я его заслуживаю. Скажите, зачем вы ездили в Лондон две недели назад?

Такого вопроса Ноэль не ожидала. Но по тону Эшфорда поняла, что он знал о тайных мотивах ее поездки в Сити и почему-то само существование этого тайного мотива вызвало его гнев.

Ноэль уже открыла было рот, чтобы выложить ему все, но он, близко наклонясь к ней, так внимательно смотрел ей в лицо, как бы подстерегая каждую ее фразу, каждое слово, что она передумала.