– Доброе утро, - я снова вздрогнула от звука женского голоса, - вы уже проснулись?

Я приподнялась. В кресле у моих ног сидела молодая женщина, читавшая журнал.

– А почему вы в темноте сидите?
– спросила я, пытаясь пригладить волосы одной рукой.

– Мне запретили включать свет.

На слабо поблескивающем журнальном столике стояли мои розы в вазе.

– Вас ждут в кухне. Проводить вас?

Она встала, отложив журнал. Ростом она была, наверное, с Эристава, и вся такая модельная.

– Пожалуйста, - я встала, - не слишком ли у меня лицо помятое ото сна?
– спохватилась я.

– Что вы, что вы, - испуганно заверила меня девушка - этакая темная блондинка типажа Пэрис Хилтон, - очень даже не помятое лицо.

Я посмотрела на нее с подозрительностью.

– Я не вампир, вам незачем меня бояться.

– Да-да, я знаю, меня Эристав предупредил...

Я рассмотрела укус на ее шее.

– Эристав вас обижает?
– спросила я прямо.

– Нет-нет, он очень хороший, никогда зря слова плохого не скажет...

Тогда чего ж ты такая запуганная, милая?..

– Пожалуйста, - вдруг зашептала она, близко-близко склонившись к моему уху, - будьте осторожны - он там не один, в кухне... У него там очень опасный гость. Не злите его, просто совет...

– Зеленоглазый друг с пирсингом в ушах?

– Да...

Понятно. Я этому зеленоглазому... Спокойно, спокойно.

В просторной кухне, куда привела меня блондинка, попивали коньяк Эристав и Мана. При нашем появлении разговор утих, лишь пристальный зеленый взгляд сверлил меня.

– Присаживайтесь, - усадила меня между вампирами девушка (как непривычно, когда кто-то женского пола выше меня ростом).

– Спасибо, доброе утро, - поздоровалась я.

– Доброе, Гайя, - отозвался Эристав.

Мана молчал, прихлебывая коньячок. Девушка тихонько скользила по кухне, шурша бумагой и позвякивая ложечкой. Поставила передо мной блюдечко. Я в это время смотрела на длиннопалую смуглую кисть Эристава, чуть постукивающую пальцами по стеклянной поверхности стола.

– Что молчишь, Гайя?
– спросил он.

– А ей сказать нечего, - за меня ответил Мана.

Я строптиво вскинула голову и уставилась на него.

– Отчего же, есть. Мы с Эриставом неплохо провели время ночью, попивая шампанское и болтая, над Днепром.

– Похоже, моя девочка отчаянно хочет поселиться в моей комнате без окон...
– начал Мана.

Дз-зынь! Все мы обернулись на блондинку. Дрожащими руками девушка собирала осколки чашки, предназначаемой, видимо, мне.

– Простите, - лепетала она, - я все соберу, извините...

– Да ничего страшного, - я встала и взяла в руки бумажные полотенца, начала вытирать разлитый чай.

– Кстати, - тягучий и ледяной, саркастичный голос Маны пугал меня, - вот заодно у Вероники можешь спросить, каково там.

– Мана, - укоризненный голос Эристава.

Руки девушки вздрагивают от слов зеленоглазого, рассыпая уже собранные осколки.

– Осторожно, не порежься, ты лучше веником смети. Веник есть?

Она отрицательно качает головой.

– Ника, - голосом Маны можно было травить крыс в метро.

Швыряя осколки в ведро, слышу ее судорожный вздох.

– Да, - шепчет она.

– Каково там, в комнате без окон?

– Больно. Страшно.

Я гляжу на Ману.

– Зачем ты это делаешь, Эмануэл?
– встаю, злость переполняет меня до краев.
– Если бы я не поехала вчера с Иваном и Сашей, то они могли набедокурить раза в три больше. Ты бы знал, что они вытворяли...

– Ты должна была сразу же позвонить Кимуре или мне.

– Да как?! Думаешь, с них бы сталось забрать у меня телефон и бросить в форточку?! Они вчера из-под носа у охраны унесли звезду мирового масштаба!.. Я должна была с ними поехать, обязана была!

Мана в ярости хлопнул по столешнице, и та чудом выдержала, даже не треснула. Вероника вскрикнула.

– Умукни, жено, клетва!
– закатил с досадой глаза - опять он нечаянно перешел на свой язык.
– Звонить! Киму! Или мне! Поняла?! И никак иначе! Ты, б...дь, думаешь, что самая умная, ага! Да ты ничем - ничем!
– не поможешь им и не остановишь их, сама только сдохнешь, может, или покалечишься!