— Он выжил, потому что был один, — слова брата заставили его не только растерянно открыть рот, но и вздрогнуть, когда ему показалось, что тот прочел его мысли. — Помнишь, он рассказывал, что все, кто был с ним, попали под лавину.

— Ну и что? — юноша не видел никакой связи.

— Если бы он шел со всеми, то со всеми и умер.

— Может быть, он отстал. Или, наоборот, ушел вперед, — это было так наивно — по одному-единственному событию делать далеко идущие выходы, так не похоже на брата…

— Все может быть, — а тот и не пытался ничего объяснить, доказывая свою правоту. — Только тот, кто в центре внимания всех, обычно говорит мало, привыкший, что каждое его слово ценится на вес золота.

— Как ты, например.

— Мы с тобой — особый случай.

— Это еще почему?

— Из-за нашего происхождения, конечно. Царевича нельзя мерить мерками простых смертных.

— Потому что они особенные? Голубая кровь, белая кость?

— Потому что всегда найдутся тот, кто будет жадно ловить каждое слово будущих владык, набиваться им в друзья.

— Ладно, допустим, но к Лоту-то какое это имеет отношение?

— Вспомни: в начале пути он не замолкал ни на мгновение, словно стремясь выговорится за всю жизнь молчания.

— Конечно: после гибели своих друзей он очень долго был один…

Хмыкнув, Альнар развел руками, показывая, что, раз тот до сих пор ничего не понял, то не поймет и дальше, так что не стоит и пытаться убедить. "Считай, как хочешь", — словно говорил он. Да и не это было главным — не прошлое, а настоящее.

— Настоящее, — прошептал юноша, затем, приподняв брови, пожал плечами. — А что настоящее? Если ты и чему-то пытался научить его, так это ненавидеть тебя.

Брат тихо рассмеялся:

— Ничего ты не понял!

— Так объясни! — нахмурившись, бросил на него недобрый взгляд Аль.

— Нет. Понимай сам. Может быть, тогда поймешь и все остальное.

Алиор открыт было рот, чтобы сказать… Он еще и сам толком не знал, что именно, надеясь подобрать нужные слова по ходу дела, но тут в полумраке мелькнули две быстрые тени, заставив странников напрячься.

— Эй, вы там еще тут? — крикнул один из пришельцев, замахав руками. — А мы вернулись!

— Лот! — узнав голос бродяги, Аль облегченно вздохнув. Он-то испугался — а что если бы это были разбойники? Что бы они сделали вдвоем: обессиленный больной и наивный неумеха?

— Нет, это моя тень! — смеясь, воскликнул тот. Чувствовалось, что настроение у него — лучше и не нужно. — Ну-ка, — он быстро поднял сумки с золотом, одну закинул себе за плечо, вторую передал подошедшему следом Лиину, а затем присел на корточки рядом с наследником. — Тут рядом лесок, а в нем избушка дряхлой старушки. Она назвалась знахаркой…

— Очень кстати, — хмыкнул тот, бродяга же продолжал:

— Хотя, судя по виду, скорее уж ведьма.

— Ведьм не существует.

— Кто ее там знает, существует она или нет. Для нас главное, что она готова приютить нас на ночь.

— И за какую цену? — нахмурился царевич. В отличие от двух его спутников, он совсем не выглядел обрадованным. Может, потому что верил в ведьм и не ждал от них ничего хорошего.

— Рассказ, — ответил за бродягу сын воина. — О том, что случилось в Альмире, что произошло с нами, когда мы шли по горам.

— Это немало…

— А, — небрежно махнул рукой его брат, — подумаешь! У кого-то будет бессонная ночь — и все…Что? — скорее ощутив, чем увидев обращенные на него удивленные взгляды спутников, спросил он. — Мы ведь не собираемся делать из этого тайны! И вообще…

— Это неважно. Пошли, — слишком легко, чтобы не вынудить Алиора задуматься над этим, согласился с ним наследник. Убрав спрятанную к ткани рукоять меча и флягу в мешок, он перебросил лямки через руки, закрепляя ношу за спиной, а затем, при помощи Лота и Лиина, поднялся, постоял несколько мгновений, восстанавливая дыхание, нарушенное резким движением, а потом медленно двинулся вперед, позволяя спутникам вести себя.

Аль-ми, пожав плечами, зашагал следом, на ходу обдумывая странности в поведении брата и не находя им другого объяснения, кроме болезни.

Мрак ночи размыл резкую границу между лугом и лесом, сделав переход таким внезапным, что от него захватывало дух: еще миг назад над головой не было ничего, за исключением далекого черного неба, и вот вдруг заскрипели, зашумели на ветру, переплетясь не то в шалаш, не то змеиный клубок костлявые ветки, покрытые темной холодной листвой.

За ними не было видно ни звездочки, и даже месяц заплутал где-то, растворившись во тьме.