Бродяга несколько мгновений ошарашено смотрел на него, а затем, вздохнув, качнул головой:

— Что тут думать? Ясное дело: никто не станет помогать задарма. А вот продать свои услуги — это завсегда пожалуйста… Ладно, — он выпрямился. — Пойду. Нужно подумать о костре. И не беспокойся, я понимаю: это золото не для нас, не стоит разевать рот и мечтать о том, как можно прекрасно зажить, достаточно только перешагнуть через память о мертвых и жизнь тех, кто еще жив… — и он ушел. Одобрительно кивнув, Лиин зашагал следом.

— Эта дорога изменяет даже тех, кого, казалось бы, не могло изменить ничто, — прошептал Альнар, а затем, тяжело закашлявшись, согнулся пополам.

— Подожди, я сейчас найду воды, — засуетился, закрутил головой в ее поисках младший брат. Он прислушался в надежде услышать шум водопада или хотя бы журчание ручейка, но вокруг не было слышно ничего, лишь шуршание густых высоких трав, покрывавших пологий склон горы своим зеленым ковром. — Знать бы, снега набрал, — пробормотал он, хмурясь, недовольный собой. — И почему здесь нет воды? Вон трава какая зеленая, и — ни ручейка.

— Дожди, — начиная немного приходить в себя, справившись с очередным приступом, просипел царевич, — должно быть, их было много… — умолкнув, он на мгновение закрыл глаза, переводя дыхание, а затем позвал брата: — Аль-ми!

Тот тотчас подскочил, склонился:

— Да? — однако, не дожидаясь, когда тот заговорит, торопливо начал: — Я найду воду! Обязательно! Только… Только пусть ребята вернутся, — он понимал, что ему может понадобиться уйти в своих поисках довольно далеко, и не хотел оставлять больного одного. Мало ли что.

Альнар подождал, пока брат умолкнет, понимая, что ему его не перекричать, а затем захрипел:

— У меня в сумке фляга.

— Что ж ты сразу не сказал! — он рванулся, стремясь поскорее растянуть тесемки, удерживавшие сумку за спиной наследника. Наконец, высвободив ее, Аль принялся развязывать узел, который, стянувшись, никак не хотел поддаваться. — Просто наказание какое-то! — наконец, ему удалось с ним совладать и, не медля, Алиор сунул руку в сумку, но, как оказалось, лишь чтобы в тот же миг, наткнувшись на что-то острое, выронить мешок, поспешно сунув порезанный палец в рот. — У тебя там что, стрелы? — с опаской покосившись на сумку, спросил он, а затем нервно усмехнуться. — Надеюсь, не отравленные.

— Не бойся, — тот чуть шевельнулся, пододвигаясь к мешку. Пока сумка была за спиной, он не мог ее сам снять, теперь же ничто не мешало ему достать необходимое. Рука быстро нащупала холодную поверхность глиняной фляжки.

Сделав несколько глотков, наследник закрыл глаза, отдыхая. Горло перестало першить, дыхание вновь стало ровным и спокойным.

Аль, ощутив горьковатый дух, потянул носом.

— Травяной отвар? — спросил он.

Брат кивнул.

— Ты… несешь лекарство из дома? Но почему ты не пил его в горах?! — юноша нахмурился. Он не мог этого понять. Ведь, кто знает, может, принимай он вовремя лекарство, болезнь не зашла бы так далеко.

— Я пил, — негромко, не желая спровоцировать новый приступ, проговорил Аль-си.

— Экономя?

— Согласись, не мог же я взять бочонок. К тому же, тут ведь такое дело — сколько ни возьми, все будет мало. Я выпил то, что брал с собой, еще в первые дни. Поэтому в начале пути и почти не кашлял, и шел шустрее. Потом же… — он качнул головой, болезненно поморщился: — Приходилось справляться с приступами самому. А тут еще началось высокогорье, где и здоровому дышать трудно.

— Но что ты пьешь сейчас, если… — непонимающе пробормотал Аль-ми.

— Это? — он тряхнул фляжкой, в которой, судя по звуку, оставалось совсем немного целебной жидкости, затем устало улыбнулся. — Эту настойку я сделал сам. Из тех трав, что ты нашел. Или ты уже забыл?

— Я? — он умолк, несколько мгновений сосредоточенно пытаясь вспомнить… Да, он приготовил немного отвара. Но тот брат выпил сразу. А оставшиеся корешки… Боги свидетели, он не помнил, что с ними стало. Он просто забыл о них. Совершенно.

— Ты оставил травы у костра, — проговорил брат.

— Да? — он пожал плечами. Может быть… Скорее всего. Конечно, он так и сделал. — Прости, — поджав губы, прошептал юноша, виновато пряча глаза, — я ведь тогда раз приготовил отвар и все, забыл…

— Ну и правильно, — безмятежно проговорил брат. — К чему чрезмерная опека? Я бы первый вправил тебе мозги, привяжись ты ко мне со своей заботой.

— И ты сам готовил отвар?

— Да. Дело нехитрое.

— И остатки заливал в фляжку?

— Без этого я свалился бы куда быстрее. А так… — он откинулся на спину, устремив взгляд в стремительно темневшее небо. — Ничего, как-нибудь. Немного осталось.