В коридоре послышался звон металла, потом долгий, полный страдания вопль. Вопль тут же повторился, хрипнущий, надсадный. Оборвался на высокой ноте, снова раскатился эхом.

Книжник сел на корточки и заткнул уши.

– Добрые боги, смилуйтесь над несчастным! Великие небеса, за что нам это?!

Человек в коридоре кричал долго. Сначала во весь голос, потом, словно захлебнувшись, с обрывающимся визгом и, наконец, стал прерывисто хрипеть. Книжник давно уж опустил руки, сидел, раскачиваясь из стороны в сторону.

И вдруг вопли прекратились. Наступившая тишина казалась полной и оттого зловещей. Стражники негромко переговаривались. Страшным эхом по коридору прокатился звук неторопливых шагов.

– Слишком быстро. Еще, наверное, только полночь! Они снова… выбирают!

Шаги приближались. Вскочив, Книжник прижался к стене.

– Они идут… Великие боги, я чувствую, сегодня они выберут меня! Я… я не хочу умирать. Я боли боюсь!

Шаги смолкли. Книжник уставился на меня широко раскрытыми глазами, шепотом забормотал молитву.

Дальше стражники не пошли. Засов тяжело лязгнул и дверь распахнулась, в проеме появилась коренастая фигура. Я сразу понял, что это и есть Желтомордый Пенди. Такого по-другому и не назовешь. Плоская круглая морда степняка с широкими скулами, тонкие губы, узкие щелочки колючих глаз – одно слово, Желтомордый. Поверх дешевых доспехов натянут кожаный мясницкий фартук, в руке блестит кривой нож.

Книжник попятился, шевеля губами. Споткнувшись, упал, отполз в дальний угол. Я стоял неподвижно. Разве в такой конуре укроешься в углу?

Пробуравив Дартча пронзительным взглядом, Желтомордый обнажил в усмешке редкие зубы.

– Боишься меня, мерзавец? Правильно боишься. Вдруг я за тобой пришел, а?

Книжник явственно икнул, Желтомордый залился смехом.

– Страх хуже боли! Трясись, жди своего часа. Я все равно приду за тобой. А пока… – Он ткнул в меня пальцем, посторонился. – Ты. Выходи.

Я шагнул к двери, одновременно напрягая все мышцы. Вот сейчас. Самый удобный момент. Мне даже руки связать не догадались. Выйти в коридор, с разворота размазать Желтолицего по стене, выбить нож, а там посмотрим, кто кого. Вот только второго стражника не видно…

Еще шаг. Коридор. Теперь рывок вперед… Все произошло так быстро, что я и понять ничего не успел. Быстрый удар под коленки сбил меня с ног раньше, чем я прыгнул. На голове мгновенно оказался плотный мешок, руки скрутили за спиной, поволокли по коридору, несколько раз ощутимо ударив по ребрам. Я взвыл от досады. Поймали, как мышь в амбаре. Я-то думал, вырвусь, ломанусь неожиданно, а тут на тебе, только этого и ждали!

Меня рывком подняли на ноги. Руки вроде отпустили, но с мешком на голове я стоял смирно. Хватит. Напрыгался уже. Мешковина была грязной, пыль лезла в глотку.

– Ты, наверное, думал, что большой умник, а мы тут два идиота, выпустим тебя, словно птичку из клетки? – Голос вроде не Желтолицего. Значит, Рекрилк. – Нет, ублюдок! Идиот – ты, раз сидишь за решеткой. Скоро крыс лопать начнешь, провоняешь плесенью и поймешь, что жизнь твоя уже кончилась. А пока мы поможем тебе… освоиться.

От сильного удара в живот я рухнул на колени. Клацнуло железо, и я почувствовал, что запястья чем-то зажаты – ни встать, ни руками шевельнуть. Грубая рука сдернула мешок.

– Вот так, ублюдок. – Желтолицый оперся ногой о дубовую колоду, прикрепленную к полу. Колода была разделена на две половины, в каждой полукруглые углубления. Верхняя, подвижная часть колоды сейчас была прижата замком, как ни крути – рук не выдернешь. Даже пробовать не стоит.

– Не доводилось сидеть в колодках? Привыкай.

Я смотрел прямо перед собой. Из узкого окошка камеры этого места видно не было. Зато теперь, сидя в колодках, я отлично видел того, кто так истошно кричал…

Обнаженный окровавленный человек висел неподвижно на большом деревянном щите, прижатый к доскам стальными хомутами. Снизу у щита были грубо обструганные колеса, чтобы выкатывать его в тюремный коридор по необходимости. Сейчас колеса были темными от свежей крови, хотя на щите были предусмотрены даже ложбинки кровостоков. Чуть в стороне стояла раскаленная жаровня с углями, в которых нагревались жуткого вида прутья и клещи.

Хотелось отвести глаза, но я продолжал смотреть. Накопить ярость и ненависть. Наполниться под завязку, чтобы не колебаться, когда наступит подходящий момент. Желтолицый и Кровавая Борода должны умереть.

Желтомордый подошел к висящему на щите человеку, схватил за волосы, приподнял опущенное веко.

– Этот готов. Кончился. – Рекрилк Кровавая Борода сплюнул. – Хлипкий оказался и не рассказал толком ничего.

– Сними его. И помешай угли, жаровня остыла. Этот, в колодках, интересней будет. Норовистый.