— Предупреждение! Второе предупреждение, 49-й!

Харкнесс поднялся и захромал вперед, в одном носке, держа туфлю в руках; на его здоровую ногу пришелся дополнительный вес, с которым она сейчас и пыталась справиться. Он уронил туфлю, потянулся за ней, схватил двумя пальцами и снова потерял. Остановился, чтобы подобрать ее, и получил третье предупреждение.

Обычно румяное лицо Харкнесса приобрело теперь цвет огнетушителя. Рот раскрылся влажной, слюнявой окружностью. Гэррети вдруг понял, что болеет за Харкнесса. Давай же, думал он, давай, догоняй. Ты можешь, Харкнесс, ты можешь.

Харкнесс захромал быстрее. Мальчики из Малой Лиги поехали вдоль обочины, наблюдая за ним. Гэррети снова развернулся лицом вперед, не желая больше видеть Харкнесса. Он уставился прямо перед собой, пытаясь сосредоточиться на мыслях о Джен — о том, каково это целовать ее, трогать приятную округлость ее груди.

С правой стороны появилась очередная автозаправка. На бетонированной площадке был припаркован пыльный пикап с помятым крылом, и двое мужчин в красно-черных клетчатых охотничьих рубашках пили пиво, сидя на его откидном заднем борту. В конце изрытой колеями грязной аллеи стоял почтовый ящик — с открытой крышкой, что делало его похожим на черный зев. Где-то за пределами видимости собака лаяла хрипло и бесконечно.

Винтовки приняли боевое положение и нашли прицелами Харкнесса.

Долгая, ужасная тишина, и винтовки возвращаются в строевое положение, все по правилам, все по уставу. И снова в боевое. Гэррети слышал, как Харкнесс торопливо, влажно дышит.

Винтовки снова вернулись в строевое положение, потом опять в боевое, и снова — в строевое.

Двое из Малой Лиги по-прежнему следовали за ними.

— А ну, убирайтесь! — крикнул вдруг Бейкер хриплым голосом. — Вы не хотите этого видеть. Пшли!

Они посмотрели на Бейкера с легким любопытством, как если бы он был какой-то рыбой, и не остановились. Один из них, маленький круглоголовый пацан стриженный ёжиком с глазами как блюдца, надавил на рожок, прикрученный к рулю его велосипеда, и ухмыльнулся. Солнце металлом отразилось от брекетов у него во рту.

Винтовки вновь перешли в боевое положение. Движение было почти танцем, что-то вроде ритуала. Харкнесс идет по самому краю. Читал что-нибудь хорошее в последнее время? — вдруг безумно подумал Гэррети. На этот раз они тебя пристрелят. Всего одна секунда промедления...

Вечность.

Все замерло.

Винтовки вернулись в строевую позицию.

Гэррети посмотрел на часы. Секундная стрелка обежала один круг, два, три. Харкнесс поравнялся с ним, обогнал. Его лицо было непоколебимо и полно решимости. Глаза смотрели прямо вперед. Зрачки сжались в едва заметные точки. Губы приобрели синеватый оттенок, а огненно-красный цвет лица сменился привычно-розовым, если не считать двух ослепительных пятен — по одному на каждой щеке. Но он больше не жалел больную ногу. Судорога отпустила. Нога без туфли ритмично шлепала по асфальту. Интересно, подумал Гэррети, как долго можно идти без обуви?

Он почувствовал, как тяжесть у него в груди прошла, и услышал как выдохнул Бейкер. Полный идиотизм. Чем скорее Харкнесс сойдет с дистанции, тем раньше все закончится и для него, Гэррети. Такова простая истина. Такова логика. Но было что-то еще, нечто, что уходило глубже, было истинней и куда страшнее этой логики. Харкнесс был частью той же группы, в которую входил и Гэррети, они оба принадлежали к одному клану. К одному и тому же магическому кругу. И если можно разрушить одну часть этого круга, можно разрушить и любую другую.

Пацаны из Малой Лиги ехали вместе с ними еще около двух миль прежде чем потеряли интерес и повернули назад. Так лучше, подумал Гэррети. Не важно, что они смотрели на Бейкера как на лемура в зоопарке. Они не увидели ничьей смерти, и это хорошо. Гэррети смотрел, как они исчезают вдали.

Харкнесс вырвался вперед и сформировал собою новый авангард. Он шел очень быстро, почти бежал, и по сторонам не смотрел. Интересно, подумал Гэррети, о чем он думает?

 Гэррети поразили вовсе не выдающиеся умственные способности Скрамма (номер 85) — он вовсе не был так уж умен. И уж конечно не его лунообразное лицо, короткая стрижка или медвежье телосложение. Гэррети ошеломил тот факт, что Скрамм был женат.