Кровь у эльфов была точно такая же, как у людей, – алая. Она стекала из-под длинных волос, не встречая препятствий в виде одежды, и потому казалось, что ее много, очень много. Толпа радостно взревела и заулюлюкала. Лена поднялась по пяти на совесть сколоченным ступенькам – тоже не лень ведь было делать – и сказала:

– Остановись, палач.

Голос ее разнесся не только над толпой, но и намного дальше. Видно, звуковыми эффектами Карис тоже неплохо владел. Палач оглянулся, узнал ее – куда вообще в таких ситуациях девалась незаметность Странниц вообще и Лены Карелиной в частности? – и поклонился низко-низко, прижав к обширной груди руки. А в одной руке был окровавленный нож. Чрезвычайно похожий на кухонный.

– Светлая! – одним голосом выдохнула толпа.

– Я забираю с собой этого эльфа. – Она повернулась к толпе: – А тот, кто хочет сообщить королю Лоту о проклятии Светлой, может мне помешать.

Стало тихо-тихо, Лена даже услышала, как скрипят веревки под кинжалом Кариса. Тупой у него был кинжал. Не оглядываясь, Лена спустилась по крепким ступенькам, слыша в тишине и шаги мага, и шаги эльфа, и даже понимая, где чьи шаги: эльф ступал тяжелее. Толпа не особенно доброжелательно расступалась, и они прошли уже больше половины пути, когда эльф сдавленно охнул. Лена оглянулась. Кто-то бросил в него камень и попал в лоб, и теперь кровь заливала все лицо. Он почти повис на Карисе, маг закряхтел: эльф был намного крупнее и выше его и весил явно немало. Вряд ли соображая, что делает, Лена выхватила из ножен у пояса дареный стилет, полоснула себя по ладони, сжала кулак, чтоб кровь не вытекала, и выбросила руку в сторону:

– Вы этого хотели! – негромко сказала она и даже сама услышала свой голос, хотя в ушах звенело от гнева. – Я, Делиена Светлая, проклинаю эту землю! – и она повернула руку ладонью вниз. Толпа завопила, когда первая капля ее крови упала на вытоптанную траву, люди падали на колени, тянулись к ней: она отмахнулась от назойливых рук, и вопль усилился, потому что кровь брызнула на лица людей, от них начали шарахаться другие, а они орали как резаные. Боялись проклятия? Получили! Убивает не проклятие, а вера в его неотвратимость.

Она схватила Кариса за куртку и сделала Шаг.

Моросило. Маг поскользнулся на траве и неловко упал, не удержав и эльфа, правда, тут же вскочил. Эльф лежал у их ног и недоумевающе смотрел на Лену синими глазами Лиасса. Кровь почти сплошь залила его лицо и правое плечо. Карис торопливо опустился на колени, стянул куртку и стыдливо прикрыл наготу эльфа, а потом положил правую руку ему на голову, левой вцепился в свой амулет и забормотал нечто невнятное. Эльф не обращал на него внимания, но не сводил взгляда с Лены.

Карис поднялся.

– Ну, кровь-то я заговорил, – смущенно признался он, – но целитель я так себе…

– Где мы? – перебила его Лена. Карис осмотрелся, потаращился в затянутое однообразными серыми тучами небо, принюхался и уверенно заявил:

– Да милях в двух от лагеря.

– Ну так беги за помощью! – почти закричала Лена. Карис кивнул и рванул с места. Бежал он, надо сказать, красиво – ровно и удивительно быстро для своего возраста. Лена присела рядом с эльфом.

– Потерпи. Скоро… уже недолго…

– Недолго, – согласился он неожиданно звучным певучим голосом. – Мне недолго осталось, Светлая. Но поблагодарить тебя я успею. Ты избавила меня от позорной смерти, Странница. Будь благословенна.

– Умирать собрался? – усмехнулась Лена. – Вот еще! По-твоему, я ради этого проклинала ваше чертово Трехмирье?

– Нельзя проклясть то, что уже проклято, Светлая, – улыбнулся эльф.

– Заткнись! – вульгарно бросила Светлая, берясь левой рукой каплю застывшей лавы и прижимая правую к груди эльфа. – Ну-ка обними меня! Как любимую женщину никогда не обнимал, как мать родную не обнимал, и чтоб пальцы касались моей кожи.

В глазах эльфа мелькнула растерянность, но он послушался, закинул руку ей за шею, просунул пальцы под платье – какие же холодные они были! Лена не знала, действует ли амулет, получает ли силу эльф. Похоже, что нет, потому что в глазах его было только недоумение. Тогда Лена наклонилась еще ниже и поцеловала его, как умела крепко, и вот тут дрогнули длиннющие ресницы, появилась жизнь в глубине взгляда, и эльф словно приник к источнику: как Лиасс, когда целовал ей руку, он пил силу с ее губ. Да не просто пил! Он ведь и целовал ее уж точно не как мать родную, а именно что как любимую женщину (теперь Лена знала, как это), на миг отпускал и снова целовал, и не будь ситуация такой своеобразной, Лене бы даже понравилось. То есть ей понравилось на самом деле, только никогда она не призналась бы в этом шуту. И даже самой себе.

Продолжалось это довольно долго. Промокло на коленях платье, волосы прилипли к голове. Не без труда выпрямившись (спина затекла), Лена подумала, экая она сейчас красавица. Эльф улыбался. Весело ему.

– Раздумал умирать? – спросила она, снимая плащ и расстилая его. Она хотела перетащить эльфа – ведь голому, да еще раненому, на сырой траве лежать уж точно не полезно. Он неожиданно легко помог ей, перекатился, перевернулся на спину. Лена снова укрыла его курткой Кариса, стараясь даже случайного взгляда на него не бросить. Холодно было – жуть. Не спасало даже универсальное платье Странницы. За какое время Карис пробежит дистанцию? Эльфы-то наверняка на лошадях…