– Лиасс, а его сын… – робко начала Лена, боясь услышать ответ. Эльф улыбнулся:

– Кайл жив, хотя был серьезно ранен. Настолько серьезно, что его исцелили. Ты не понимаешь? Стоит объяснять ей, полукровка?

Шут обнял ее за плечи:

– Стоит. Она и это поймет.

– Легкораненых лечили травники. Или просто перевязывали и отправляли в бой. Тяжело раненых исцеляли, чтобы снова отправить в бой. Если на исцеление требовалось слишком много сил… раненому давали умереть спокойно.

– Давали яд? – спросил шут. Его руки стали крепче, потому что Лена вздрогнула. – Лучше яд, чем крест.

– Они просто засыпали. Легкая и безболезненная смерть. У нас не было выбора, Аиллена. Это война. Кайл мог вернуться на стены, поэтому его исцелили.

– А твой сын?

– Выжег себя еще в начале войны.

– Умер? – не понял шут.

– Он был очень сильным магом… и не рассчитал силы. А может быть, как раз рассчитал. Атака людей захлебнулась, и очень многие эльфы получили возможность выбраться из осажденного города… и в итоге оказаться здесь. Он просто выжег себя. Это бывает. Сильные маги этого не выдерживают. Да, он умер. Я на это очень надеюсь… Впрочем, он уже умер в любом случае. Даже если на кресте.

– Мне жаль, Лиасс, – пробормотала Лена, глотая слезы. Шут заставил ее уткнуться лицом в его плечо.

– Я знаю, – тихо ответил эльф. – Но ты вернула мне Милита, Приносящая надежду. Я верю, что противоядие спасет его. У нас не было… огоньков. А отвар только жизнянки и тысячелистника мог оттянуть смерть, иногда надолго, но не избежать ее.

Подошел Маркус с кружкой мерзко пахнущего месива, растолкал спящего и заставил его выпить все. Собственно, Милит и не сопротивлялся. Хотя пить горячее молоко – само по себе адово мучение, а если в него еще травы намешать… Лиасс взял у Проводника кружку и вылил себе на язык последние капли.

– А почему ты говорил, что вкус отвратительный? Странный, но не более того. Верно, Милит.

– Мне сейчас все вкусно, Владыка, – слабо улыбнулся Милит. – После поцелуя Светлой…

Шут оторвал одну руку от Лены. Наверное, кулак показывал. Лена высвободилась и снова присела на корточки. Нет, у Милита глаза были даже синее, чем у деда, а крапинки искрились. Интересно, что все-таки означает это изменение цвета? У шута они тоже то светлеют, то темнеют, и именно крапинки, а сами глаза остаются сине-серыми. И ужасно красивыми.

– Как ты, Милит?

– Чувствую себя неплохо. Правда. А что будет дальше, не знаю. Скажи, Светлая, почему он тут кулаками машет? Он имеет на тебя какие-то права?

– Я пока еще не махал, – пообещал шут, – а то ведь и не посмотрю, что умирающий.

– Я не чувствую себя умирающим, – сообщил эльф. – Владыка, знаю, что должен, но не чувствую. А где мать? Скажи ей, что я не чувствую приближения смерти. Я, конечно, потерял Дар, но смерть-то чувствовать должен.

Ариана стояла в другом конце шатра, молитвенно сложив руки перед грудью, и не шевелилась. Даже не моргала.

Лиасс встал на колени около Лены, положил руки на перевязанную голову внука и сосредоточился. Заметно сосредоточился, и Лена вдруг подумала, что он ведь тоже едва не выжег себя. Он потратил столько силы, что очень не скоро сможет ее восстановить. Если вообще сможет. Но уж точно пусть обходится без ее помощи. Максимум, на что он может рассчитывать, – поцелуй. Не больше. Не умирает. И даже если умирает – дело его жизни уже выполнено.

Кого ты уговариваешь, Ленка?

Лиасс отнял руки и потрясенно произнес:

– Ты не умираешь, Милит. Аиллена, неужели ты… неужели ты смогла…

– Я его только поцеловала! – возмутилась Лена. – Сам же говорил…

Вот тут он ее поцеловал. Крепко и совершенно несексуально. И обнял тоже совершенно несексуально – Лена невольно пискнула, потому что если он и потерял силу, то только магическую. Шут еле ее отобрал, поставил на ноги и защищающе обнял и очень выразительно сказал:

– Я на нее никаких прав не имею, но только попробуй сунуться – мало не покажется. Понял?

– Там посмотрим, кому чего не покажется, – лукаво улыбнулся эльф.

– Он тебя дразнит, а ты покупаешься, – укорила Лена. – Не думаешь же ты, что он всерьез.

Шут посмотрел на нее сердито:

– Вот он-то именно что всерьез. Владыка – от радости, а этот – всерьез.

Лена хлопнула его по макушке.

– А меня? – запросил Милит. Ариана наконец ожила и, словно не веря себе, медленно подошла. Эльф обрадовался:

– Ты здесь, мать? Как хорошо. Ты ведь не дашь меня в обиду этому полукровке?