Немного успокоившись, он закрыл глаза.

— Хорошая девочка. Я знал, что могу доверять тебе. Ответом ему было молчание.

— В самом деле? — наконец произнесла она.

Но он слишком устал, чтобы сказать речь, которую приготовил, пока был в деревне, — о том, что всё не важно, пока она рядом с ним, и они смогут вынести все, пока будут вместе.

Поэтому он только сказал:

— Я люблю тебя, Оливия Луиза Гордон Уиндем. Никогда не сомневайся в этом. Я всегда буду любить тебя…

И на этот раз она промолчала.

Он быстро погружался в сон, но еще смутно слышал, что она заговорила.

— Я знаю, что у вас появилось много вопросов ко мне, Харпер. Но я должна сначала поговорить с герцогиней, а потому уже смогу ответить на них.

— Конечно, миссис. Как вы решите.

Джек хмурился, проваливаясь в темноту.

Оливия знала, что надо встать. Надо достать сумку Джека и караулить у дверей, чтобы леди Кейт не смогла избежать встречи с ней. Ей необходимо признаться.

Еще минутку. Когда она возьмет себя в руки.

Она не будет плакать. Никогда больше. Чего бы это ни стоило, она не станет плакать о Джеке Уиндеме.

Она была совершенно измучена, ее словно бросили в холодный океан и воды сомкнулись над ее головой. А когда она подумала, что больше не сможет выдержать, очнулся Джек и стал клясться в своей неумирающей любви.

Только этого ей не хватало.

Она прижала к груди сжатые кулачки, как если бы это помогло унять жгучую боль, и закрыла глаза, словно хотела спрятаться таким образом.

Не помогло. Мысленно она видела высокую полку, на которую сложила все свои секреты и воспоминания, заперев их в маленьких ящичках, чтобы они не могли выскочить оттуда и причинить ей боль. Только сейчас этих ящиков не было на полке. Они обрушились на нее как кирпичи с рушащегося от ураганного ветра здания, их были сотни, все раскрытые и потерявшие свое содержимое.

Пять лет. Она не видела Джека пять лет. За это время она познала голод и холод, невероятную нужду. Она родила в коровнике, ей помогла жена фермера, а потом сотни миль исходила пешком в поисках работы, а когда работы не было, приходилось просить подаяние. Она выдержала происки Джервейса, который не гнушался ничем, и мужественно и с достоинством встретила публичное осуждение тех, кому полагалось любить ее. Она пережила даже ужас матери, которой нечем накормить ребенка. И все это время она держала ящички запертыми, чтобы делать все, что нужно, не тратя силы на мысли об утраченном.

Когда Джек прогнал ее, она заперла его в один из самых дальних ящичков. Долгие месяцы она заставляла себя — свое сердце, свое тело — забыть его. Забыть светлую радость, которая заполняла ее при виде его улыбки, пьянящее наслаждение от его прикосновения, само чудо его любви. Она отказалась от воспоминаний о нем, иначе она просто не могла бы жить так, как жила, зная, что он еще существует.

До сих пор. Пока Джек не открыл глаза и не обрушил на ее голову все ящички.

Она резко выпрямилась. Хватит. Никто не должен видеть, как ей плохо. Особенно в этом доме, в котором героические солдаты молча переносят куда более сильную боль. Она усилием воли остановила слезы. Захватив порванную и запачканную кровью сумку Джека, она вышла из своей маленькой комнаты и пошла вниз.

В доме вдовствующей герцогини Мертер несчастья, очевидно, подавали вместе с чаем и булочками. Оливия поняла это, когда наконец поймала леди Кейт. Откладывать дальше было нельзя, она твердо решила остановить герцогиню прежде, чем та снова сможет улизнуть. Поэтому она устроилась в холле на стуле с высокой спинкой и стала ждать, когда герцогиня возвратится с утренних визитов.

Леди Кейт впорхнула в дом, когда часы работы Персье пробили четыре, вслед за ней вошли Грейс и леди Би. Оливия заметила, что при виде ее в глазах графини промелькнуло что-то похожее на иронию.

— Вы уверены, что это не может подождать? — спросила леди Кейт, откалывая и снимая розовую шляпку и передавая ее Финни. — Простите меня за мои слова, но вы выглядите ужасно, просто как ведьма.

Оливия встала со стула, даже сумела растянуть губы в улыбке.

— Ну, поскольку я и чувствую себя ужасно, я вряд ли могу возразить. Простите, но я ждала долго и больше не могу ждать.

Финни терпеливо собрал мантильи леди, в его толстых руках они выглядели как кукольная одежда.

— Мы пытались убедить леди пойти отдохнуть, — громким шепотом сообщил он леди Кейт. — Она не захотела уходить.

— Миссис Оливия на редкость упрямая. — Леди Кейт похлопала дворецкого по массивной руке. — Однако я уверена, что она не откажется выпить с нами чаю, не правда ли, Оливия?

И, не дожидаясь ответа, леди Кейт проплыла в лавандовый салон, единственную общую комнату, в которой не было раненых.

Взяв сумку Джека, Оливия двинулась следом.

— Я могу чем-нибудь помочь? — спросила Грейс; у нее был такой вид, словно ей хотелось обнять Оливию за плечи.

Оливия знала, что улыбка у нее вышла деревянной.