— Небесный хор, — шепнула леди Би, и это прозвучало как молитва.

Оливия не знала, что сказать.

— Спасибо вам. — Это все, что она смогла произнести.

— Что теперь? — спросила леди Кейт подозрительно сдавленным голосом.

Оливия оглядела своих подруг.

— Мне следует уйти, — снова повторила она, втайне надеясь, что леди Кейт повторит свое предложение.

После некоторого размышления леди Кейт оправдала ее надежды.

— О, я так не думаю, Оливия. Я считаю, вам надо остаться здесь, где мы могли бы наслаждаться нашей дурной славой. Кроме того, я, пожалуй, единственная персона, которая может заставить Джервейса держать язык за зубами.

Должно быть, у Оливии был недоверчивый вид, потому что леди Кейт посмотрела на нее свирепо.

— Моя семья мало интересуется мной. Вернее, они стараются не упускать меня из виду, чтобы присылать грозные предупреждения относительно моего положениям обществе и состояния моей души, в таком порядке. — Она ухмыльнулась. — Но я все еще дочь и вдова герцогов, и не важно, что говорит мой брат, это все еще имеет значение. Что скажете, Оливия, стоит нам поставить на уши всю Бельгию и Лондон?

Оливия снова удивилась тому, какими горячими бывают слезы. С ней очень давно никто не был так добр. В этот миг она почти отбросила свои опасения и была готова рассказать им все до конца.

— Но нет. Нельзя. Она снова села и взяла в руки чайную чашку с таким видом, словно нашла прибежище.

— Семейству Джека незачем знать, что он жив, — сказала леди Кейт, наливая всем еще чаю. — Поскольку Джервейс уже знает, кто вы, ему-то можно сказать.

Оливия чуть не поперхнулась. Она взглянула на грязный, видавший виды ранец, лежавший на полу, и вздохнула.

— Мы не можем сказать Джервейсу, — сказала она, пряча разочарование. — Мы не можем никому ничего говорить. Боюсь, все гораздо запутаннее, чем моя дурная слава.

— Но, моя дорогая, в дурной славе нет ничего запутанного, — уверила ее леди Кейт, весело помахав рукой. — На самом деле это очень простая вещь. Я заработала свою, сказав Салли Джерси, что ей ужасно не идет красно-коричневое. К тому времени как я танцевала в Карлтон-Хаусе в муслине, меня признали старомодной.

— Это очень серьезно, леди Кейт. То, о чем я хочу рассказать, гораздо рискованнее, чем потеря репутации.

— О Боже, — заинтригованно произнесла леди Кейт. — Что может быть хуже, чем потеря репутации?

Оливия задержала дыхание и сурово посмотрела на подругу.

— Предательство.

Леди Кейт подняла бровь.

— Так вы французская шпионка, Оливия? Оливия преодолела нелепое чувство неприязни.

— Я о Джеке.

Чашка выпала из рук леди Кейт и покатилась по ковру.

— Джек?

— Может быть, — уклонилась от прямого ответа Оливия. — Я так не думаю. Я…

— Сначала объясните, а потом мы будем делать выводы, — спокойно сказала Грейс.

Леди Кейт явно была в замешательстве.

— Неудивительно, что я попросила вас остаться, Грейс. Вы напоминаете мне о моих манерах.

Подняв чашечку, она грациозно опустилась на диванчик, обитый дамастом, являя собой образец безупречной герцогини.

Оливия теперь смотрела на свои руки, лежащие на коленях. Ее платье было таким же серым, как у Грейс. Другого и быть не могло, подумала она.

— Когда мы нашли Джека у Угумона… — начала она.

— Вы нашли его? — прервала Грейс.

Оливия кивнула и обратилась к леди Кейт, в руках у которой были судьбы их всех.

— У него было вот это.

И прежде чем пуститься в объяснения, она сунула руку в ранец и достала мятую бумажку, сложенную как любовная записка.

Леди Кейт, нахмурившись, взяла бумажку. Остальные ждали. Одна Оливия знала, какая опасность таилась в ней.

— Она… на французском, — сказала леди Кейт. — Адресована какому-то генералу Груши. «Немедленно идите на Папелотт. Без всякого промедления. Ваш император приказывает вам». — Ее глаза широко раскрылись, она подняла листок так, словно он был объят огнем. — Подписано «Н». Неужели тот самый Н.? Малыш, который совсем недавно собирался завоевать весь мир?

— Граф мог перехватить ее, — предположила Грейс и потянулась за бумагой, чтобы увидеть все своими глазами.

— На нем был французский мундир, — пролепетала Оливия.

Грейс дернула головой.

— Что? На ком?

Оливия с трудом встретила ее безжалостный взгляд.

— На Джеке.

Леди Кейт, казалось, окоченела.

— Это правда? Вы уверены?

Оливия кивнула:

— Поверьте. Ошибки не могло быть.

— Когда мы наткнулись на него, — обвинительным тоном сказала вскочившая на ноги Грейс, — он был в красном мундире гвардейца.