— Не знаю, — сказала она, осторожно отстраняясь. Она надеялась, что Грейс поймет. Ведь и у нее бывали моменты, когда сочувствие могло поколебать и без того слабые защитные силы. Ее спокойствие держалось на ниточке, она в любой момент могла снова разразиться безумным смехом. Что ей делать? Как начать? Как пережить неизбежное, когда и она, и Джек будут изобличены?

Сидя у вычурного мраморного камина на одном из сиреневых стульев в стиле Людовика XV, Оливия рассматривала свои руки, как если бы хотела понять их предательство. Она могла бы поклясться, что они еще хранили запах Джека.

Как это стало возможным? Как она могла? Она надсмеялась надо всем, что претерпела за последние пять лет. Он открыл глаза и произнес ее имя, и все достигнутое неимоверными усилиями было перечеркнуто.

При одной только мысли о нем дрожь пробежала по ее телу. Желание вскочить и бежать к нему, прижаться к нему, вдыхать его запах стало таким сильным, что причиняло боль. Хотелось провести руками по каждому изгибу его тела, которое она обнимала много ночей.

Зажмурив на миг глаза, она впилась ногтями в свои ладони, как если бы таким способом пыталась защититься от себя самой.

— Просто чтобы стало понятно, — произнесла леди Кейт, возвращая Оливию к действительности. — Что это за антисанитарный предмет, который вы принесли в мой дом?

Оливия посмотрела на ранец, который держала перед собой, слегка отстраняясь от него, словно это была крыса.

— Часть моего объяснения.

В конце концов она порылась в ранце. И это неизмеримо ухудшило положение дел.

— Первым делом самое важное, — заявила леди Кейт, пока леди Би усаживалась рядом с ней на обитый парчой мягкий диван. — Я весь день мечтала о чае.

Оливия кивнула, с новой силой ощутив неуместность своего присутствия здесь. Эти женщины, думала она, только-только начали отходить от ночи после сражения, они сидят на изящной мебели в салоне, декорированном дюжиной оттенков фиолетового, как если бы их не ждало ничего, кроме чая.

Она не была уверена, что они спали больше времени, чем она. Все они выглядели изнуренными, хотя леди Кейт сохранила свои привычки. Она была одета в красивое батистовое платье кремового цвета, отделанное темно-зеленой, с желтоватым отливом, лентой. Такая же лента украшала ее кудри цвета красного дерева. Леди Би предпочла серебристый муар и кружева, на ее белых волосах была аккуратная шапочка. Платье Грейс, как всегда, было серым, тусклые рыжеватые волосы она стянула в такой тугой пучок, что это, должно быть, вызывало головную боль.

Оливии вдруг стало интересно, всегда ли Грейс носила серое. Ей пришло в голову, что это естественный выбор для женщины, которая провела жизнь в двух шагах от смерти, и она тут же устыдилась этой мысли.

— Как наши пациенты? — обратилась Грейс к Оливии. — С ними все в порядке?

Оливия вздрогнула:

— О да. Более того, джентльмен, что наверху, очнулся. Леди Кейт вскинула голову.

— Пора.

Оливия едва не дернулась от проницательного взгляда.

— Да. Именно поэтому мне нужно поговорить с вами.

Прежде чем она успела сказать больше, дверь открылась и совсем юная служанка, под фартуком которой угадывалась большая выпуклость, вкатила в комнату столик на колесиках.

— Спасибо, Лиззи, — произнесла леди Кейт, когда покрасневшая девушка остановилась возле нее. — Когда будешь уходить, не забудь поплотнее притворить за собой дверь.

— Да, мэм, — прошептала девушка и неуклюже присела.

— Леди Би, вы не могли бы заняться чаем? — нарушила молчание леди Кейт, когда они остались одни. — Тогда я смогу поговорить с Оливией.

У Оливии упало сердце.

— Благодарю вас.

Она вдруг почувствовала себя совершенно опустошенной. Перед глазами стояла пелена. Она так долго хранила свои секреты в себе. Последние три дня она мысленно сочиняла свою речь, но не была уверена, что нашла нужные слова, которыми сможет все объяснить.

— Я знаю, кто тот раненый, что лежит наверху, — торопливо выговорила она, боясь, что не сможет начать. — Мне следовало сказать вам раньше, но… это часть моей проблемы. Он Джон Уиндем, граф Грейсчерч.

— Вот как? — спокойно произнесла леди Кейт, принимая чашку с чаем.

Оливия кивнула. Руки ее были крепко сжаты.

— Я думаю, вы слышали о графине Грейсчерч.

Леди Кейт улыбнулась:

— Да, дорогая, кто же не слышал о ней?

Оливия сглотнула. Ей хотелось зажмуриться, но это сделало бы ее еще более малодушной.

— Я графиня Грейсчерч. Называю себя Оливией Грейс, чтобы иметь работу.

Она приготовилась к тому, что ее окатят презрением. Гневом. Леди Кейт засмеялась, и она совершенно перестала что-либо понимать.