– Прости… - еще раз прошептала она, - я не хотела. Я знаю, что ты тоскуешь по Майку так же, как и я…

– Больше.

Карли с трудом расслышала тихий ответ, но от его горечи у нее на глазах выступили слезы. Она порывисто сжала ладонь матери, и несколько минут они молча сидели рядышком на кровати, вспоминая веселого, полного жизни мальчика, которого обе так любили.

– Но Чейз ведь не Майк, мам, - наконец произнесла Карли.

– Я это знаю, дорогая. А еще я знаю, что он всегда был хорошим мальчиком, а теперь стал, что бы ты ни думала, очень внимательным и заботливым молодым человеком.

– Ну, если ты так считаешь… - Карли выпустила руку матери и снова опустилась на пол перед коробкой. Она считала себя не вправе обсуждать достоинства Чейза Самуэльсона, или, если уж на то пошло, полное отсутствие таковых.

– Да, считаю, - отозвалась Бетси, вернув на лицо свое обычное безмятежное и невозмутимое выражение. Она встала с кровати и расправила на брюках несуществующие складочки.
– Должна признаться, я никогда не могла понять твоего нелепого убеждения, что в смерти Майка виновен Чейз. Каким образом мог Чейз повлиять на Майка из Аризоны, где проходила его спортивная подготовка… так, кажется, называются эти ежегодные тренировки несчастных бейсболистов?

– Весенние сборы, - машинально подсказала Карли.

– Что?

– Это называется «весенние сборы». Когда Майк погиб, Чейз был в Фениксе на сборах.

– Вот видишь? Не мог же он стать причиной смерти Майка, находясь в семистах милях отсюда? Майк умер от комы, потому что пытался забыть о своем диабете, отказывался от диеты и инсулина. С его стороны это была самая настоящая глупость. В результате - инсулиновый шок и авария. И тебе это прекрасно известно. Чейз тут абсолютно ни при чем.

Карли стиснула зубы, чтобы удержать слова, готовые сорваться с языка. Мать никак не желала замечать, что последнее время Майк жил в настоящем аду, что он стал совсем другим человеком. Но Карли-то знала, что сделало с ее братом предательство Чейза. Она видела, что он просто-напросто отказался от борьбы за жизнь, когда его лучший друг уехал из города с невестой Майка.

В ту весну, когда умер Майк, Чейз как раз только попал в высшую лигу и был настолько захвачен будущей спортивной карьерой, что не выкроил даже недели для того, чтобы приехать в Уиски-Крик на похороны своего лучшего друга. Не приехала на похороны и подружка Майка Джесси Палмер. Четыре года он ухаживал за ней, был пылко в нее влюблен и собирался жениться. Она не теряла времени даром, эта маленькая стерва, переметнувшись к восходящей звезде бейсбола - видимо, в расчете на деньги и славу, сопутствующие большому спорту.

Ни Чейза, ни Джесси ни в малейшей степени не заботило, как отразится на Майке их связь и грязные слухи о ее беременности, докатившиеся сюда даже из Калифорнии.

Той горестной весной Карли исполнилось семнадцать. Семнадцать. В этом возрасте большинство девушек бегают на танцы и напропалую флиртуют со всеми окрестными ребятами. Она же страдала из-за смерти брата и втайне оплакивала крушение своих глупых детских грез о Чейзе.

С тех самых пор, как она подросла достаточно, чтобы хоть что-то соображать в вопросах любви, она всем подряд клялась, что когда-нибудь, где-нибудь, как-нибудь, но они с Чейзом Самуэльсоном обязательно поженятся. С девяти лет она как минимум несколько раз в неделю напоминала ему о том, что она его подружка - так, на всякий случай, чтобы он не тратил зря время с этими взрослыми девчонками, которые провожали его влюбленными глазами. В ответ он снисходительно посмеивался над ее важным видом, послушно целовал ее в щечку и обещал, что в тот день, когда она победит его в армрестлинге, он обязательно поведет ее к алтарю.

Смерть Майка положила всему этому конец.

Теперь Карли понимала, что ее семнадцатая весна стала той самой пресловутой точкой отсчета, о которой твердят философы - моментом, навсегда изменившим ее отношение к окружающему миру. Раньше она была бесхитростной и наивной, готовой принять жизнь с распростертыми объятиями. Она твердо верила в две истины: в то, что ее родные любят ее, и в то, что солнце Вайоминга встает и садится исключительно ради Чейза Самуэльсона.

Его предательство и кошмарные последствия, вызванные им, потрясли ее душу до основания. Более того, она сама изменилась, стала жестче. Пожалуй, Карли даже сама не осознавала, насколько жесткой она стала.

Прошло десять лет, и она убедила себя, что старые раны зажили, и страдания юности ушли из ее сердца. Но какую-то ее частичку Чейз уничтожил, и прежней ей уже не стать.

Карли с трудом вырвалась из плена образов прошлого и снова обратилась к матери:

– Давай пока оставим тему о Чейзе, прошу тебя.

Мать улыбнулась.

– Хорошо, дорогая. Все равно мне уже пора вынимать из духовки овсяное печенье. Я пеку его вам в дорогу. Чейз с детства обожал мое печенье, помнишь? Хочешь прямо сейчас попробовать, с молочком, а?

Карли, подавив тяжкий вздох, с улыбкой приняла заботу матери.

– Да, конечно, мам, с удовольствием.

Сейчас ей было все равно что жевать - овсяное печенье или клей для обоев. После напоминания о предстоящей пытке у нее взбунтовался желудок. Но на сегодня она уже превысила свою ежедневную норму споров с матерью и просто не посмеет ее больше обидеть.

Бетси вернулась на кухню, а Карли прижалась щекой к стене с ярким рисунком в виде букетиков полевых цветов и устало прикрыла глаза.