Но Карли, несмотря на великолепие панорамы, клонило в сон. Она сладко, звучно зевнула во весь рот, так, что чуть не лопнули барабанные перепонки. «Не самая спокойная ночь», - подумала она, пытаясь стряхнуть с себя остатки сна.

Возвратившись в летний домик в горах, она как будто лицом к лицу столкнулась с теми воспоминаниями, которые долгие годы были заперты в самом дальнем уголке ее сознания. Здесь все дышало далеким детством, тем золотым временем, когда ее самой большой заботой было упросить Майка выделить ей верхнее место на чердаке, считавшемся их личной собственностью.

В доме витали призрачные образы отца и брата. Ей следовало бы предвидеть, что так и будет, что воспоминания хлынут беспорядочным, сумбурным потоком, стоит ей лишь открыть дверь в родной дом.

Сколько она себя помнила, семья всегда проводила лето здесь, в небольшом коттедже на самой границе между цивилизацией и девственно-дикой природой. Именно здесь ее отец писал свои рассказы, так никогда и не напечатанные, здесь мама возилась на кухне, шила - в общем, по ее собственному выражению, «слонялась по дому»; именно здесь Карли с Майком каждое утро наперегонки скатывались со ступенек, чтобы окунуться в приключения нового дня.

Всю эту длинную, практически бессонную ночь она провела, поплотнее завернувшись в одеяла прямо на сосновом полу, прислушиваясь к потрескиванию поленьев в камине и звонкому стуку дождя по жестяной крыше.

И вспоминая, вспоминая…

Злополучная встреча с Чейзом определенно не облегчала ситуацию. Так же как и этот домик, Чейз был неразрывно связан с жизнью ее семьи. Его появление вызвало к жизни целый сонм чувств, которые Карли почла бы за благо предать забвению. И не последнее место среди этих чувств занимала невероятная смесь из ненависти и нежности, приправленная сексуальным влечением, в равной степени ужасавшая и смущавшая ее.

Не нужно об этом думать. Больше Карли ничего не могла себе сейчас посоветовать. Наверняка он выглядел таким удивительно знакомым лишь благодаря изменчивому лунному свету. Больше они не встретятся, так что это впечатление в конце концов исчезнет.

Она заставила себя вернуться к созерцанию великолепия простирающегося перед ней горного пейзажа. На темно-зеленых иголках сосен вокруг дома все еще блестели капельки дождя. Карли обернулась, и пушистая белочка, юркнув на соседнюю ветку, обдала ее сверкающим душем капель. Машинально вскинув голову, Карли сквозь густые лапы сосен заметила парящего высоко в небе сокола. И поежилась от его пронзительного крика.

Вайоминг - очень красивый штат. Она не раз убеждалась в этом, поскольку ей посчастливилось работать во всех его уголках и видеть такие девственные места, о которых многие и не слышали. И все-таки Уинд-Ривер по красоте превосходил все, с чем доводилось встречаться в поездках.

По правде говоря, этот огромный горный хребет, несмотря на тысячи приезжающих сюда туристов, она всегда считала своей личной собственностью, можно сказать, площадкой для детских игр.

Джексон нетерпеливо залаял, призывая ее к действию, и Карли улыбнулась.

– Знаю, знаю. У нас впереди куча дел. Нужно проверить реку, поймать и наказать браконьеров и много чего еще. Ты прав, Джексон, некогда нам любоваться окрестностями.

Еще налюбуется. Впереди у нее целое лето. Длинное, одинокое лето, полное воспоминаний.

Спустя десять часов Карли, вся взмокшая и измотанная, затормозила у последнего пункта проверки незаконной ловли рыбы.

Солнце, палившее нещадно целый день, уже садилось, подсвечивая ветви деревьев длинными узкими тенями. Утренняя прохлада к полудню неожиданно быстро испарилась, и к вечеру стало по-настоящему жарко.

Она осторожно прикоснулась к кончику носа и поморщилась. Нос прямо горел. Карли почудился строгий голос матери:

– Карли Джейн Джейкобс, сколько раз я тебе говорила, чтобы ты не разгуливала весь день на солнце без шляпы? Помяни мое слово, и до тридцати не доживешь, как заработаешь себе рак кожи!

– Знаю, мам, - вслух ответила она своей воображаемой собеседнице.
– И умру отвратительной старой девой в окружении кошек.

Джексон отозвался вопросительным лаем, зевнул и плюхнулся на заднее сиденье.

– Ой, извини, Джексон.

Она улыбнулась своему любимцу, которого еще щенком спасла от смерти, когда какие-то браконьеры бросили его высоко в горах на произвол судьбы. Эти негодяи незаконно использовали собак - в том числе и мать Джека - в охоте на горных львов и, почуяв погоню, попытались замести следы преступления и перестреляли всю свору, а трупы свалили в реку в надежде, что вода уничтожит все улики.

Этот отважный малыш каким-то чудом выжил после ранения - главным образом благодаря ее неустанным молитвам и заботам, как искренне надеялась Карли. Она любовно почесала розовое брюхо пса и рассмеялась, когда он в ответ фыркнул и лизнул ее ладонь.