Несколько минут они ехали в полном молчании. Повисшую в кабине напряженную тишину нарушал лишь гул мотора и шуршание шин по едва просохшей земле.

«Сейчас даже прыжок с самолета без парашюта, пожалуй, не добавил бы мне шансов у нее», - раздумывал Чейз. На самый обычный жест вежливости мужчины по отношению к противоположному полу она реагирует так, словно он подставил ей подножку. «Да брось ты все это, парень, - подзуживал его внутренний голос, - тебе никакими силами не удастся проломить стену, воздвигнутую ею между нами».

Карли Джейкобс, не щадя ни себя, ни других, будет цепляться за собственную веру в его причастность к смерти Майка.

Он вздохнул и даже не заметил этого, пока не услышал голоса Карли.

– Чейз, я прошу прощения, - тихо произнесла она.

Он бросил на нее быстрый взгляд - недоверчивый и в то же время полный надежды.

– За что?

– За то, что так невежливо отказалась от твоей помощи. По утрам я даже в самых благоприятных обстоятельствах кидаюсь на всех. А сегодня обстоятельства далеки от совершенства.

Чейз совсем сник. Разве ему нужны эти извинения? Он вовсе не такие слова хотел от нее услышать.

– Сегодня я совсем не в форме, - продолжала она.
– Почти всю ночь разбирала коробки с вещами и…

– Забудь.
– Разочарование давало о себе знать, и он ответил резче, чем хотелось бы.

Кабину снова затопило ледяное молчание. Чейз некоторое время нервно барабанил пальцами по рулю, потом, совершенно отчаявшись, включил радио. Треск и шипение неожиданно грянули в напряженной тишине, и Карли подпрыгнула на сиденье.

– Извини, - пробормотал он, беспомощно вращая ручки настройки.

Похоже, ни одна станция не могла прорваться сквозь окружающие их горы. Не убирая одну руку с руля, Чейз протянул вторую к бардачку, чтобы достать кассету. Локоть коснулся ее ноги, и даже сквозь плотную ткань джинсов тепло ее тела обожгло его как пламя лесного пожара, беспощадно уничтожающее стволы громадных сосен.

Но он не успел насладиться прикосновением. Карли отшатнулась и вжалась поглубже в сиденье.

– Извини, - машинально пробормотал он, шаря пальцами в поисках защелки на крышке. Ее неприязнь всякий раз больно била по нему. И сейчас душу переполнила горечь потери.

О смерти Майка он узнал через два дня после похорон, когда бабушке удалось наконец разыскать его в больнице. Роды у Джесси были тяжелыми, и он много часов не отходил от ее кровати. Он сразу же позвонил Карли, ему так хотелось поддержать ее, утешить. Но Бетси, едва сдерживая рыдания, ответила, что Карли не хочет подходить к телефону. Тогда он просто решил, что она слишком потрясена, чтобы поделиться с ним своим горем.

В июле, во время перерыва на сборах, он сумел вырваться наконец в Уиски-Крик. Но Карли старательно избегала его. Вешала трубку, услышав его голос, и незаметно исчезала, едва он появлялся на горизонте.

Сейчас он готов был признать, что ему следовало сразу рассказать ей правду. Даже несмотря на ту боль, которую эта правда доставила бы ей. Но он был так молод, ему едва пошел двадцать второй год, от него, как от восходящей звезды бейсбола, ждали высоких спортивных достижений, а он словно застыл от ужасной потери и мечтал только об одном - вернуться в родной дом и укрыться от всего мира за его надежными стенами.

А ведь еще была и Джесси. Она нуждалась в нем, наверное, даже больше, чем Карли. У Карли была хоть какая-то опора в ее горе - родители, а Джесси могла положиться только на него. Да, он был самонадеян и эгоистичен, совершал свойственные молодости ошибки - с этим Чейз не стал бы спорить. Но решение забрать с собой Джесси из Уиски-Крика было единственно правильным в той ситуации, и он не раскаялся бы в нем даже ради того, чтобы доставить удовольствие своей очаровательной спутнице.

Черт побери, сейчас, наверное, Карли получила бы удовольствие, только если бы он распахнул дверцу машины, нырнул головой вниз с головокружительной высоты и навсегда исчез бы в зарослях полыни. Представив себе, как он, с его разбитыми коленями и другими увечьями, ради прекрасных глаз этого воздушного белокурого создания совершает каскадерский прыжок с обрыва, Чейз саркастически хмыкнул. И только тут сообразил, что так и застыл, нависнув над коленями Карли и сунув в бардачок руку.

– Я мешаю?
– спросила она и еще сильнее откинулась назад.

– Нет, извини, - в очередной раз пробормотал Чейз и схватил первую попавшуюся кассету. Поспешно вставил ее в автомобильный плейер, и голос Эммилу Харрис заполнил кабину.

Его выбор музыки - а может, просто его возвращение на исходную позицию, подальше от ее сиденья?
– был вознагражден слабой улыбкой. Карли примостила голову на спинку сиденья, закрыла глаза. Враждебную пустоту между ними, которую Чейз ощущал кожей, заполнила нежная, убаюкивающая мелодия.

Карли тихонько подпевала, но посреди куплета вдруг так сладко зевнула, что Чейз не сдержал усмешки.